Ярослав Васильев - Ветер гасит пламя

— Так пойдёт? Даже не придётся объяснять случайное сходство с тестем императора.

Раттрей восхищённо посмотрел на возникшего перед ним смуглого, горбоносого типичного выходца из провинции Яван. Предки явно из Шахрисабзса, но кто-то из имперских переселенцев в роду тоже есть.

— Вот ещё варианты.

Ислуин несколько раз провёл по лицу рукой, меняя детали.

— Изумительно, — он довольно усмехнулся, — кер Ислуин, это даже лучше, чем я рассчитывал. А если покажу вам изображение или человека, сможете его скопировать?

Магистр подтвердил, опять провёл рукой, снимая иллюзию. И задал вопрос, который вертелся на языке с первых мгновений встречи.

— Это всё, конечно, важно. Но скажите мне ещё вот что. Зачем такая скрытность? Даже здесь, в резиденции императора. «Случайная» встреча в одном из самых защищённых мест здания…

Глава Тайной канцелярии ответил не сразу. На лице ненадолго мелькнула досада, он явно хотел именно этот момент обойти стороной. Но и на прямой вопрос отмолчаться не мог. Наконец Раттрей сказал.

— Кер Ислуин… У меня нет никаких доказательств вообще. Одно предчувствие. Так что смело можете поднять меня на смех. Но мне не нравится возня в Рудных горах. А вы не просто одна из влиятельнейших фигур императорского двора…

Ислуин позволил себе открыто усмехнуться: тесть Харелта Первого, куда уж весомей. Тем временем Хранящий покой продолжил:

— Только вы можете без лишних вопросов исчезнуть. Как поданный и вассал Его Высочества Рэгана. А мне кажется, в Рудных горах, — Раттрей чуть помялся, — понадобится Голос императора. Причём так, чтобы про его приезд не знала ни одна живая душа.

Когда, обговорив детали, Хранящий покой ушёл из библиотеки, Ислуин с тоской посмотрел на лежащий перед ним фолиант. Теперь придётся его читать от корки до корки, и уже не для собственного удовольствия. Магистр достал из сапога небольшой нож, из кармана камзола деревянный чурбачок в пол ладони длинной, в задумчивости принялся выстругивать заготовку то ли игрушечного кинжала, то ли ложки. И вдруг неожиданно рассмеялся. Правильно, негоже клинку лежать без дела. Вот и напомнил владыка Уртэге, послав к нему Раттрея с просьбой. А то в Турнейге он и впрямь засиделся.

Рудные горы заявили о себе ещё за несколько дней до того, как посольство достигло предгорий. Сначала в просветах леса у прозрачно-голубого осеннего горизонта стала видна тёмно-синяя полоса, напоминающая грозовые облака. На следующий день полоса выросла, приобрела очертания. Вскоре уже можно было различить острые белые шапки самых высоких пиков. Переменился ветер, он то замирал тишиной, то резко, порывисто рвал с головы шапку. Начали редеть деревья, не шумели, обсуждая подступающую зиму, птицы. Зато мыши-пищухи каждую ночь окружали лагерь, пересвистывались и бесстрашно шныряли чуть ли не под ногами людей, стараясь ухватить для своих кладовок лишнюю крошку съестного.

К первым, пусть и невысоким пока, отрогам, лес окончательно сошёл на нет. Лишь изредка попадались заблудившиеся кедры и лиственницы в окружении свиты кустов. Но древесные посланцы выглядели заброшенными сиротами, жались к выступам скал и ложбинкам, не смея посягнуть всерьёз на здешних хозяев — траву и большие мшистые валуны. Впрочем, кедры не забывали горделиво поглядывать на соседей: у них-то хвоя ещё зелёная, а трава вовсю начала желтеть, от неё пахло осенью и прелой мокротой. Да и мшаники уже высохли бурой коркой до следующего лета.

За два дня до перевала караван пересёк границу владений гномов. Не стояло ни межевых столбов, ни таможни, но понятно было сразу. За очередным поворотом дорогу пересекала невидимая черта: восточнее под ногами, копытами и колёсами утрамбованный щебень, а западнее — тщательно пригнанные каменные плиты. Ехать сразу стало легче и быстрее.

Едва дорога влилась в Главный тракт, дипломатический караван тут же оказался зажат со всех сторон всадниками, телегами и пешеходами. Здешний путь был одной из центральных дорог не только в Ставангр, но и в остальные владения гномов. Особенно сейчас, когда начинался сезон непогоды. Два других тракта, идущих из подгорной столицы на другую сторону хребта, в Шахрисабзс и провинцию Яван, в туман оказывались непроходимы. Поэтому на восточной дороге сейчас было не продохнуть.