Ярослав Васильев - Оружейники [СИ]

— Ну что, молодёжь? С песнями веселее? Тогда помогите снять гитару.

Музыканту тут же подали инструмент и мгновенно расчистили место. Для этого кому-то пришлось пересесть, Тёна вообще перебралась на колени к Олегу. Тот немного повозился, устраиваясь поудобнее, и замер. Юрий Дмитриевич закончил настройку гитары, пробежался ещё раз по струнам в какой-то простенькой мелодии. Довольно крякнул и произнёс:

— Ну что? Поехали? С какой начинаем?

Александр Аркадьевич на это усмехнулся в бороду:

— А то наши традиции забыл. С дорожной, конечно.

Гитарист кивнул и запел:

Нет мудрее и прекрасней средства от тревог,

Чем ночная песня шин.

Длинной-длинной серой ниткой стоптанных дорог

Штопаем ранения души.

Не верь разлукам, старина, их круг —

Лишь сон, ей-богу.

Придут другие времена, мой друг, —

Ты верь в дорогу.

Нет дороге окончанья, есть зато её итог:

Дороги трудны, но хуже без дорог.

За «Ночной дорогой» Юрия Визбора пошла вторая песня, потом третья, пятая, десятая. Оказалось, что большинство школьников с бардовским наследием были незнакомы совсем и теперь слушали затаив дыхание. Но вот гитарист устал. Остановился, решил передохнуть. Гитара пошла дальше — среди парней и девушек оказалось ещё несколько человек, которые тоже умели играть. Песни теперь пошли уже всем известные, но слушали и подпевали с прежним энтузиазмом.

Все как раз допели последний куплет песни Бременских музыкантов из мультфильма и дружно, под осуждающий взгляд какой-то бабки, протянули ослиное «е-ее-ее», когда голос машиниста опять забурчал:

— Состав прибывает на конечную станцию. Просьба освободить вагоны. Не забывайте свои вещи.

Всё опять пришло в хаос движения. Каждый торопился надеть шапку, натянуть перчатки, закинуть на спину рюкзак. Александр Аркадьевич немедленно пресёк беспорядок, и уже через несколько минут один за другим все спрыгивали на заснеженную платформу на краю большого посёлка.

Здесь было куда холоднее, чем в большом городе. Если верить табло на стене недавно выкрашенного вокзальчика — те же минус десять. Но мороз вовсю пощипывал щёки резким ветром, пытался укусить за нос, срывал облачка пара изо рта. А по глазам бил яркий, искрящийся на снегу белый свет. За городом не было ни машин, ни заводов, поэтому укутавший ночью дома и деревья плащ Снежной королевы так и остался нетронутым.

Замёрзнуть никому не дали. Быстро проверив, что на перроне все, командовавший походом физрук выстроил школьников в колонну. Олег по центру, Юрий Дмитриевич в хвосте. И вперёд. Сперва через посёлок, мимо спешивших куда-то по делам крестьян, сонных изб и панельных трёхэтажек. А дальше — по трассе. Самая неприятная часть дороги, её с утра уже успели наездить грузовики, и снег превратился в грязную мокрую кашу не только на асфальте, но и на обочине. А уж с лыжами в руке по такой дороге идти вдвойне неудобно. Поэтому когда километров через пять прозвучала команда: «Сворачиваем и надеваем лыжи!», — все облегченно и радостно загомонили. Впрочем, не обошлось без конфуза и здесь. Кто-то, не подумав, сразу сошёл с асфальта и провалился в снег, кто-то не рассчитал сместившегося из-за рюкзака центра тяжести и, надевая лыжи, полетел в сугроб. Это казалось сущей мелочью, ведь всех уже манил лес. На фоне снега, без листьев, он казался вдвойне тёмным и загадочным. Сказочным. Пройди чуть вглубь, похрусти лыжами по россыпи бриллиантов, оставь за спиной асфальтовое шоссе — и выйдет тебе навстречу говорящий Серый волк, который поведёт к спрятанной в самой пуще избушке Бабы Яги.

В лесу сразу стало теплее, ветер запутался в деревьях. Но оказалось, что поход по нетронутой снежной целине — это совсем не лёгкая прогулка по накатанной сотнями людей лыжне. Первый в колонне шёл, глубоко проваливаясь в снег, как ледокол, пробивая дорогу. Идти нужно аккуратно, чтобы случайно не влезть в погребённый снегом кустарник, тогда точно без посторонней помощи не выберешься. Выматывался идущий в голове колонны очень быстро, его приходилось постоянно менять. И без скидок на пол и возраст, разве что девушек отправляли отдыхать в хвост колонны немного раньше парней. А ещё постоянно приходилось одёргивать отдельных «героев», пытавшихся скрывать усталость и идти первым как можно дольше. На таких старшие ругались нещадно: если кто-то раньше срока вымотается, то остальным придётся его разгружать. А рюкзаки у всех и так нелёгкие.

Шли медленно, дорога казалась бесконечной, на окружающие красоты уже никто давно не любовался. И вдруг — просвет. Та самая большая поляна посреди сосновой рощи, куда они и направлялись. Раздалось громовое «ура», сил будто разом прибавилось втрое. Рюкзаки мгновенно оказались сложены в кучу, на свет появились термосы с горячим чаем и бутерброды. По сторонам побежали любопытные взгляды. Вот на поляну забралась подальше от товарок огромная сосна, под которой будет удобно сидеть, а чуть дальше — еле заметные изгибы бежавшего летом ручья. Всё давно под снегом, но контуры намытого овражка угадываются до сих пор.