Лиза Истомина - История Чеширской Кошки [СИ]

А в соседней комнате снизу шаман стоял перед распахнутым настежь окном и ждал, когда любопытное личико Риты высунется в надежде найти отправителя еще рядом. Прождав так с полчаса, он расстроенно стукнул кулаком о подоконник.

"Она последовала совету идиота, — подумал он. — Не думал, что она такая доверчивая и покладистая".

Шаман подошел к зеркалу и внимательно всмотрелся в свое отражение.

"Она боится тебя, Рик, боится. Только вспомни ее выражение лица, когда она впервые увидела тебя, и ты поймешь. У тебя ничего не получится".

Он впервые в жизни был расстроен до глубины души.

Проснулась я засветло — старая привычка, не ушедшая со времен батрачества. В раскрытое окно приятно дул свежий южный ветер, и я подставила лицо этому моему лучшему другу. На что внутренний голос язвительно протянул:

Аэроманка настоящая. Как и я.

Умывшись и почистив зубы, я забрала со стола свечу и расческу и сунула их в саквояж. А странноватый листочек бумаги с такими же странноватыми инициалами выбросила в камин, который тут же и зажгла заклинанием. Письмо гореть не хотело, оно плавилось, обтекая противной смесью бревна. Касаясь букв, огонь становился зеленым, словно он сжигал что плохое и неправильное.

В мою дверь постучались, и вошла Петра.

— Дитятко, как спалось? Женихи снились? — ехидно улыбаясь, вопросила она.

Я показала ей все свои тридцать два зуба.

— Какие женихи, Петра-голубушка? Тут бы Академию закончить да вернуться живой, а Вы о женихах!

Я укоризненно покачала головой и взглянула на хозяйку из-под косой челки. Та расплывалась в широкой улыбке.

— Будешь возвращаться, заходи. — Петра обняла меня так, что у некоторой семнадцатилетней девчонки затрещали ребра. — Буду рада видеть живой и невредимой, но с женихом.

Я обреченно вздохнула и торжественно поклялась не приезжать к ней без спутника.

На пороге в момент нашего веселого расставания я вновь вспомнила о подозрительном письме. Увидев некоторое изменение в моем настроении, Петра аккуратно поинтересовалась у меня. Оглянувшись по сторонам, я рассказала о вчерашнем происшествии. Выслушав, Петра хитро улыбнулась и подтолкнула меня к Осу. Что странно, но Жинн тоже поехал верхом на лошади — старенькой и немощной, как мне показалось. Но, не зря же говорят, что когда кажется — креститься надо.

Расставшись с сеньором Оринаром, который отказался сопровождать нас дальше, я первой припустила коня по дороге. То, что мы с шаманом оставались один на один, меня пугало-о-о…

"Старая и немощная" лошадка быстро догнала Оса, что очень сильно удивило и меня, и моего коня. Ухмыльнувшись, шаман начал разговор.

— Я слышал Ваш разговор с Петрой. Я могу помочь в поиске того незнакомца. — Фу, какой же противный у него голос.

— Подслушивать нехорошо, шаман Жинн, — съязвила я и приподняла подбородок. — А помогать мне не надо, я получила четкие указания. Не думаю, что пойду против них.

— Но Вам же интересно, сеньорита Рей. Я бы на Вашем месте не отказывался.

— Хм, я бы на Вашем месте не предлагала.

Ох, показала зубки. Дождусь я "хорошего" отношения со стороны негра, ой, дожду-усь.

Но, вопреки моему воображению, шаман не стал обижаться.

— Расскажите мне что-нибудь из Вашей жизни, — попросил он.

— Ладно. Только я Вам не доверяю.

— Уж поверьте, смеяться не буду.

Я чуть скривила уголок губы.

— Я не знаю, кто мои родители, — начала я по привычке врать. — Опекуны говорили мне, что мама привезла меня к ним уже полугодовалой и бросила. Якобы она заплатила за это двумя серебряными кольцами. Я спрашивала у них, откуда такие недешевые вещи взяла мать, но они отвечали всегда одинаково: "Украла небось, воровка мелкая. На самой-то ничего не было, с чего бы там взяться таким печаткам!". Кстати, кольца они мне так и не отдали.

До восьми лет я работала у них. Мыла, стирала, убирала. Следила за домашним хозяйством. За всю работу мне выдавали корку хлеба, не всегда свежую, и стакан ледяной воды. Три года подряд я болела оспой, меня никто не лечил. Сейчас я знаю, что всю болезнь стоически помогала мне выдерживать внутренняя и еще скрытая магия, но тогда это было ужасно. Меня били, ругали, оставляли без одежды на морозе. Я терпела и не плакала.

Потом меня забрали мои найденные старшие сестры, вылечили, накормили, немного обучили разным наукам. В двенадцать я пришла в Академию Магии Сорена и больше никогда не показывала нос из нее. Вам это хотелось услышать?