Себастьян Кастелл - Механическая птица

— Это твоя вина, — сказал он.

— Что?

— То, что ты сделал с Нифенией. То, во что ты ее превратил.

Мне не понравилось, как это прозвучало.

— В Нифении нет ничего плохого.

Его лицо исказилось от гнева.

— Ты погубил ее, Келлен. Она была яркой, красивой. Могла иметь большое будущее в нашем клане. Но ты отравил ее. Ты превратил ее в дикарку.

Дикарка… Какое-то странное слово…

— Она сама сделала выбор, Пан. Ее отец…

Панакси стиснул кулаки.

— Я мог бы защитить ее! Я сказал ей, что нужно просто немного потерпеть, а потом, когда мы поженимся, я…

— Просто еще немного потерпеть? — переспросил я. — Это то, в чем ты себя убедил?

Красные и синие искры замерцали на его предплечьях. Думаю, он просто не мог сдерживаться, чтобы не творить магию.

— Ты все испортил, Келлен. Неужели сам не понимаешь?

Какая бы ярость ни охватила его, полагаю, моя была сильнее. Часть меня хотела накинуться на него, разорвать в клочья — и плевать на последствия. Но это ничего не решило бы. И вдобавок единственная причина моей ярости заключалась в том, что Пан был прав.

— Я не хотел никому причинять вреда. Мне всего-то и нужно было, чтобы меня оставили в покое. И я попытался наладить свою жизнь. Почему это плохо?

Движение дикой магии вокруг его предплечий замедлилось, и искры исчезли.

— Потому что это так не работает, Келлен. — Он отвернулся, глядя на северо-запад, где в сотнях и сотнях миль отсюда маги нашего клана, вероятно, планировали свой следующий шаг. — Они убьют их, чтобы добраться до тебя, Келлен. Нифению. Эту женщину-аргоси. Любого, кто попытается тебя защитить. Ты достаточно долго убегал от них, и они знают почему. Ты хорошо умеешь переманивать людей на свою сторону. Заставлять их тебя защищать.

— Мы защищаем друг друга, — сказал я.

Он фыркнул.

— Как ты там сказал мне только что? «Это то, в чем ты себя убедил»? — Панакси снова обернулся ко мне. — Твои враги не остановятся. Когда я вернусь и скажу, что потерпел неудачу, они отправят кого-нибудь еще. Это не прекратится, пока твои друзья не умрут. Они хотят, чтобы ты остался один.

— Почему?

Панакси указал пальцем на мое лицо. Не требовалось долго гадать, о чем идет речь.

— Черная Тень. Лорд-маги… Келлен, твой отец приказал мне убить тебя.

Эти слова были — как удар. Я даже не обвинил его во лжи, потому что был уверен: сейчас он говорит правду.

— Другие кланы согласились принять его, Келлен. Твой отец станет Верховным магом всех джен-теп. Но у них было одно условие…

— Он должен покончить со мной.

Пан кивнул.

— И он согласен. Не важно, что еще происходит вокруг, но пока существует Черная Тень, всем джен-теп грозит смертельная опасность. Вот во что они верят.

— И ты веришь?

— Я не знаю. Это не имеет значения. В отличие от тебя, я понимаю, что значит быть джен-теп: быть верным моему народу.

— Тогда почему не убьешь меня?

Панакси принялся снова обматывать шелковый лоскут вокруг головы. Когда он закончил, шелк превратился в алую лакированную маску. Панакси — Панэрат — снова стал красным магом. И снова заговорил странным неестественным голосом.

— Потому что она никогда меня не простит.

Татуировки на его предплечьях замерцали. Пальцы сложились в магический жест, какой я уже видел прежде. Он исчез — и я остался один.

Когда я добрался до моста Игральных Костей, Фериус была уже там, с Нифенией и Айшеком. По-видимому, Энна и Даррел сумели найти лошадей, оставленных солдатами тайной полиции возле горы. Самое удивительное — они до сих пор торчали в Казаране.

— Все сделано? — спросила Энна.

Я кивнул.

— А дискорданс? Птица?..

— Уничтожена, — ответил я. — Ничего не осталось. Металлы расплавились и превратились в шлак.

Я позволил себе эту ложь. Аргоси, может, и мудрее меня, но я не желал участвовать в избавлении мира от этого крошечного чуда. Птица была единственной в своем роде, и никто никогда не придет за ней. Пусть существо найдет тот, кому оно сможет принести радость.

Чтобы отвлечь Энну, я прибавил:

— Джануча мертва.

Женщина, идущая путем Странствующего Чертополоха, взяла меня за руку и поцеловала.

— Прости меня, Келлен. Никто не должен просить то, что я попросила у тебя.

Я вынул из кармана карту, которую она мне дала — Путь Теней, — и вручил ей.

— Мне она больше не пригодится, — сказал я.