Инна Порядина - Маркус и золотая чаша

Моя кровать — наблюдательный пост! Это вам не игрушки! Это же настоящее мужское занятие: караулить секретный объект!

Сундук был не только красивым, но и ужасно тяжёлым. Папа едва донес его до комнаты.

— Как ты его дотащила? — крикнул он бабушке из детской. — Весит тонну!

— Вот и таксист так сказал, — выглянула она из кухни и улыбнулась, — и попросил два счётчика. Я бы одна не справилась.

— Отличное место выбрал, — посмотрел на меня папа и поднял вверх большой палец. — Ирочке как раз некуда было ставить ночник. Просто отлично, сын!

Однако мне такая блестящая идея сразу не понравилась. Какой ночник? Разве это тумбочка? В моей голове возникли картинки из журналов, которые покупала мама: деревянные резные столики с белыми салфеточками и вазочки на них.

«Б-р-р-р, — меня даже передёрнуло. — Ни за что! Это мой сундук, и точка! Если надо, я за него и подерусь». Только с кем драться? С Ирой? Вот обидно-то, с сестрой не получится. Придётся убеждать словом. И я начал сочинять речь, которую можно было бы произнести маме.

— Мамочка, — сказал бы я ей, — можно Ира не будет ставить на сундук светильник? Это же совсем-совсем мальчишеская вещь.

И это было всё, что я смог придумать. Вернее, всё, что я успел придумать, потому что в комнату влетела сестра и уставилась своими огромными, как чашки, глазами на бабушкин подарок.

— Ой, — положила она на него свою ладошку, — это мне?

— Ещё чего, — я стал оттаскивать сестру в сторону, — мне!

В детскую вошла мама, взглянула на Иру и погладила меня по голове.

— Кажется, нам стоит обсудить это за ужином. А ну-ка, дети, марш за стол!

За едой взрослые так увлечённо о чем-то спорили, что мы с Иркой даже заскучали. Она медленно ковыряла картофельное пюре ложкой, размазывая его по краям своей тарелки, а я делал из сосисок колодец, пока все они не развалились и не покатились на пол. Одним словом, неинтересно нам было, поэтому я пнул сестру под столом и на её «ты что?» приложил палец к губам, а потом скосил глаза к двери нашей комнаты. Ира была девочкой догадливой, поэтому сразу свалилась под ноги и сдёрнула на себя скатерть.

Всем стало так «весело», что остаток вечера мы провели в тишине. Родители рассердились и усадили нас за книжки. Мне досталась какая-то ерунда про динозавров, Ирке — раскраска с принцессами в таких странных платьях, что сестра как-то сразу увлеклась рисованием и о сундуке больше не спрашивала.

Кажется, теперь всем в этом доме стало ясно, кто настоящий владелец сокровища и самый счастливый человек. Филиппу бы только не рассказывали, пока я не разобрался с замком. А потом можно, потом уже всё равно.

Когда всё стихло, и мы с Ирой легли спать, я ещё долго ворочался и никак не мог перестать думать о сокровищах. Перед глазами в хороводе кружились золотые слитки, старинные монеты, драгоценные камни и украшения, как на картинках с принцессами из Ириных книжек. Они вращались, вращались, вращались, а потом неожиданно самый крупный камень сверкнул, и я открыл глаза .

Детская была залита зелёным светом. Мне показалось, что это всё ещё сон, и я ущипнул себя за руку. Стало больно, а свет никуда не делся. Я приподнялся на локте и свесился вниз с кровати. Ира закрутилась в одеяло, я её не видел, но зато я видел сундук. Под его крышкой что—то светилось! Я так испугался, что нырнул под подушку и замер. А когда стало тяжело дышать, медленно вылез и снова свесился вниз. Так и есть: что-то было в сундуке. Это точно сокровище! Оно светит зелёным на всю комнату! Я снова испугался, затолкал подушку в угол и спрятался. Кому рассказать — не поверят же, засмеют. И, кажется, на мысли «лучше молчать» я провалился в сон.

Я вернулся из школы и сразу побежал в свою комнату.

Фил уже был дома: при входе лежал его рюкзак, а на вешалке болталась куртка. Дверь в детскую приоткрылась, и я понял, что там кто-то есть.

Так оно и было! Филипп сидел на корточках у сундука и ковырялся в замочной скважине отвёрткой. Наверное, родители рассказали ему вчера, что бабушка принесла нам старинную штуку, и он ждал, пока никого не будет, чтобы забрать драгоценности. Как же он мог без меня? Эта вещь принадлежит мне!

Я ввалился в комнату и налетел Филу на спину. Брат грохнулся на пол и уставился на меня точно такими же огромными глазами, как и Ирка вчера.

— Это же моё, — тихо сказал я ему. Голос задрожал, и я понял: ещё секунда, и я расплачусь.

— Во-первых не твоё, а наше, — Фил снова сел на корточки у сундука, — а во-вторых, его надо открыть.