Доминик Пасценди - Альвийский лес [СИ]

Аиллуо — воины, их с безымянного детства приучают к выносливости, к умению экономить силы, передвигаясь быстро. Бег с копьем за спиной не позволяет быть готовым к нападению — оружие не в руках, но он быстрее и не так нагружает мышцы, как передвижение в полной готовности к бою. Уаиллар не ожидал опасностей на пути — по крайней мере, до ближних окрестностей первой на пути деревни круглоухих, поэтому собирался пробежать как можно больше.

Круглоухие не любят лес; чтобы пробраться через заросли, они убивают побеги и ветви, вместо того, чтобы поговорить с ними. Глупые и неуклюжие. Аиллуо не надо даже говорить с растениями — он просачивается под ветвями, проскальзывает в узкие просветы, двигаясь по извилистой траектории, всегда открытой для умелого воина.

Уаиллара мучили беспокойство за Аолли и застилающая взор бешеная ненависть к тем, кто её похитил. Он все время ловил себя на том, что представлял, как, чем и в какой последовательности будет их мучить, когда до них доберется. Это сильно мешало, в голове начинало шуметь, а затылок сдавливало, как будто на него упало дерево. Чтобы переключиться, Уаиллар стал сочинять стихи, посвященные Аолли. Он понимал, что шансов произнести стих на площади перед Большим ааи, для всех аиллуэ, чтобы стих оценили, у него немного — как и шансов вырвать Аолли у многокожих и вернуться с ней домой. Но настоящий аиллуо должен видеть прекрасное и уметь рассказать о нем в совершенной форме даже в ходе сражения, этим отличаются воины от малолеток. Высочайшая честь — произнести прекрасные стихи во время схватки, об этом потом рассказывают поколениями.

Спустилась ночь, но темнота для аиллуэ не помеха. Тренированное тело бежало как бы само по себе, не загружая ум. Уаиллар подсчитывал слоги, подбирал слова — и полностью погрузился в творчество. Как ни жгло его беспокойство о жене, он получал истинное, высокое удовольствие от процесса сложения стихов. Изысканная, усложненная форма требовала большого словарного запаса, чувства тона и ритма. Зато какое удовольствие он получил, уложив в две руки слогов четкую мысль, неожиданный образ — в строках, состоящих попарно из совершенно одинаковых звуков, отличающихся только высотой тона — и, соответственно, смыслом! Шестнадцать тонов, которыми произносятся гласные в высоком языке аиллуэ, дают необычайную гибкость в стихосложении — тем, кто умеет этим пользоваться. Уаиллар нанизывал строфы по две руки слогов, одну за другой, описывая красоту Аолли и свою любовь к ней. Особенно удачно у него получилось сравнение узора на мягкой шерстке спины его аиллуа с пятнами тени от листьев кустарника, склонившегося над озером в тихую пасмурную погоду — удивительное по точности передачи оттенка и основного тона шерсти, и пятнышек на ней.

К утру он закончил шлифовать стихотворение, повторил его несколько раз и убедился, что запомнил и не забудет. Он стремительно двигался через чащу Великого леса, чувствуя вокруг себя Жизнь, струящуюся сквозь растения и другие живые существа: червей и насекомых в почве, мелких, не видных взглядом, существ, обитающих везде, просыпающихся птиц и ящериц, засыпающих ночных грызунов, копытных, наполняющих рты первой утренней порцией травы, бабочек, жадно впитывающих нектар… Где-то на краю сознания чувствовался сосущий голод пещерного волка, невесть как забредшего в эти края, и ужас выводка мелких лесных свиней, попавших ему на глаза.

Ощущение Жизни вокруг позволяет избежать неожиданностей, но требует настроя, сосредоточенности и определённых усилий. В аиллоу пользоваться этим не разрешается — уарро. Аиллуэ имеют право на сокрытость частной своей жизни. А вот в походе — можно и прикрыться от разных неприятностей, хотя на это уходят силы. Солнце всплыло над деревьями; роса начала подниматься над травами легким туманом, и Уаиллар вознес молитву Великому Древу, извечному подателю Жизни и покровителю всех кланов аиллуэ, прося у него помощи в своем деле. Хотя до Великого Древа было далеко, он почувствовал привычную волну тепла и поддержки. Великое Древо приняло молитву.

К полудню воин добежал до озера, выйдя к берегу там, где кончались топи, окружающие впадающую в озеро узкую, но глубокую речку.

Перед тем, как войти в воду, Уаиллар позволил себе отдохнуть — пока солнце переместилось по небу на ладонь. Он съел немного сушеных лолоу и орехов, запил остатками воды из фляги (большую часть он выпил по дороге, даже не останавливаясь для этого) и подремал, забравшись в кусты и уговорив их окружить его временное ложе непроницаемой для чужого взгляда завесой из побегов и листьев.