Катэр Вэй - Теперь я стеллинг! (СИ)

Она выглядела усталой. Взгляд рассеянно блуждал в пространстве, слегка покачивающаяся походка, болезненный, бледный цвет кожи лица, особенности выделялись глаза — блёклые, потухшие, но по мере того как она подходила к двери, её походка становилась всё уверенней и крепче, кожа наливалась жизнью и ярким бронзовым загаром. Когда она оказалась у самых створок — то там стояла уже не уставшая девушка — Богиня, совершенная, бессмертная, нетленная. Ворота, точно по невидимой команде, распахнулись настежь, открыв дорогу вперёд. Удивительно, но за ними простиралась нескончаемая и кромешная чернота… мгла. Девушка перешагнула порог — и сразу исчезла, точно бы её никогда и не было тут. Яйцо, погаснув, трансформировалось в подобие кресла-качалки и утихло.

Трапезная. Именно так можно было назвать это место: огромный и бесконечно длинный стол, сплошь усеянный всевозможными яствами от начала и до конца. Кого и чего тут только не было: фазаны, кабаны, фрукты со всех концов и частей Земли и кажется не только с Земли, но и ещё откуда-то. Потому как подобной пищи на вышеуказанной планете никогда не водилось. Белоснежные скатерти, золотые приборы, тарелки, стулья и кресла, даже ложе — всё было из золота. Мраморные колонны, опоясывающие залу по бокам, чудные статуи, изумительной красоты фрески, поражающие воображение. Музыканты, занимавшие отдельную оркестровую нишу, откуда доносились звуки, уносящие воображение и слух в страны блаженства. Множество пажей, прислуги — мальчиков и девочек. Словно ангелочки, они одетые в белые одеяния и все как один с курчавыми золотистыми волосами да бронзовыми лицами, бесконечно сновали между столами, убирая один блюда, чтобы на их месте тут же появились другие. Не то чтобы их было слишком много — но казалось, что эти дети успевали везде и всюду.

Однако публика на этом пиру была ещё интересней. Кого тут только не было! Меряясь кто больше выпьет, глушили вино буквально бочками полулюди-полуживотные — кентавры схлестнулись против сатиров и на спор опустошали многолитровые емкости одним залпом сопровождая всё это действо рёвом, свистом и стуком приборов о столешницу. Были там и гиганты, всех сортов и видов: горящие, точно бы магма в чреве земном, восседали аккурат напротив ледяных, чьего одного присутствия хватало на то, чтобы всё вокруг покрылось инеем. Парни затеяли армрестлинг, а здоровенный чешуйчатый демон следил за честностью состязания. Не обращая внимание на шумных соседей спорили о чём-то своём седовласый старец с длинной бородой, кольцами покоящейся у его ног и безусый юнец, который с пеной у рта чего-то доказывал деду. В другой компании собрались явные рачители природы — дымили курительными трубками и с блаженным выражением на лицах наблюдали за пьяной дракой кряжистого гнома с несколькими троллями, в то время как атлетически сложенный юноша в набедренной повязке, недвусмысленно заигрывал с подвыпившими дамами бальзаковского возраста, разодетыми словно собрались на бал к королю Людовику четырнадцатому. Присутствовали на этом празднике жизни ещё многие и многие ЛИЧНОСТИ, как похожие на людей, так и те, кто не имел ничего общего с человеческой внешностью и почти все они пребывали в неком кураже. Шум-гам и жуткая какофония. Постоянно кто-то с кем-то разговаривал, кто-то кому-то что-то доказывал, пили на брудершафт, или же, разгорячённые напитками, переворачивали столы, чтобы, под хохот публики, закатить драку. Сколь же безудержна эта стихия… Сколь же много в ней силы… — страсть, похоть, обжорство, пьянство, азартные игры, жульничество — этот пир был жуткого рода вакханалией.

Отдельным рядом стоял иной стол — стол Владыки. Там-то и происходило наиболее приличное и интересное оживление: стайка божественно прекрасных девиц-девственниц в полупрозрачных одеяниях кружили в завораживающем взор танце посылая своему владыке горячие взгляды полные обожания.

Хозяин ужина — средних лет мужчина, крупного телосложения, с длинными светлыми волосами и мощной бородой, сально поглядывал на танцовщиц своими ярко-голубыми глазами цвета айсберга на рассветных сумерках. Одетый в сочный пурпур с золотым орнаментом — судя по виду, неимоверно дорогой смокинг отлично сочетался с чёрного цвета рубашкой, верхние пуговицы которой были немного расстёгнуты — ровно на столько, сколько требовалось чтобы подчеркнуть накачанную, крепкую грудь, походившую своей монументальностью на отлитый чугун. Он был дьявольски красив и невероятно обаятелен, со своей тёплой улыбкой, немного напоминающей отческую. Попивая вино из золотой чаши, он довольно похотливо водил глазами по танцовщицам, не решаясь, тем не менее, задерживать взгляд на какой-то одной, потому как слева, прижавшись к нему телом, сидела Госпожа вечера — Хозяйка.