Александр Темной - Джина

Толстяк вынырнул, разочарованно глядя им вслед. Впрочем разочарование на его одутловатом лице быстро сменилось радостью, когда он увидел молоденьких красоток на противоположном конце бассейна. И он поплыл в их сторону, делая неуклюжие гребки заплывшими жиром руками. Однако доплыть до них у него не получилось, так как на середине бассейна он вдруг вскрикнул и скрылся под водой. Потом из-под воды показывалась то правая его рука, то левая, после чего он вообще пропал из вида.

Светлов посмотрел на Джину. Та сделала удивленные глаза.

— Что?

— Он что, утонул?

— Нет, нырнул поглубже, чтобы телочек на противоположном конце бассейна лучше разглядеть. А тут вдруг ногу судорогой свело… И где же спасатели? — Чародейка сделала ладонь «козырьком» и посмотрела по сторонам.

А спасателей нигде не было видно. Может, у них был обед, может, пересменка. Может, магия Джины их разогнала.

И Василий Бизиков из-под воды не показывался.

А чародейка подошла к его лежаку, присела на краешек, положила ноутбук Ангела Смерти себе на колени и принялась быстро стучать по клавишам.

Один из отдыхающих, пересекающий вплавь бассейн, вдруг быстро поплыл к бортику, что-то крича на французском. Все остальные купальщики и купальщицы повыскакивали из бассейна. Тут же откуда-то появились трое спасателей в белых футболках и в красных шортах. Они быстро вытащили посиневшее жирное тело из воды и приступили к его откачиванию.

Светлов знал, что реанимировать Ангела Смерти бесполезно. Раз уж за дело взялась Джина, она обязательно доведет его до победного конца. Такая уж она… основательная!

— И что ты что делала с его ноутбуком? — спросил Светлов чародейку, когда она захлопнула ноутбук Ангела Смерти, грациозно поднялась с его лежака и, виляя ягодицами, подошла к Андрею.

— Отправила всем членам группы смерти сообщение, в котором Вася перед всеми извинился, сказал, что водил всех за нос, вводя в заблуждение. На самом деле ничего хорошего после самоубийства им не светит, они все должны жить, а он — умереть, так как ему стыдно за загубленные им жизни, он не сможет жить с этим грузом и бла-бла-бла, бла-бла-бла…

— Обожаю тебя, — Светлов прижал колдунью к себе и поцеловал в пупок.

— Я знаю, — Джина захихикала. — Становится жарко. Не хочешь искупнуться?

— Только не в бассейне.

— Тогда пошли на море, — чародейка взяла Андрея за руку и повела за собой по выложенной тротуарной плиткой дорожке, проложенной между баром и амфитеатром, ведущей к Средиземному морю. К морю, всегда ассоциирующемуся с праздником, пьянками и восторгом.

К морю они шли уже одетыми. Андрей снова был в белой рубашке и серых брюках, Джина опять была в своем желтом платье.

Но до моря у них дойти не получилось, так как из-за густых кустов с красными цветочками вышла огромная — больше двух метров в высоту, перекачанная — то ли немка, то ли финка с квадратной нижней челюстью. Она встала поперек дороги, уперев руки в бока, поигрывая мышцами. Из одежды на ней было только рваная футболка, через которую без труда можно было разглядеть торчащие соски и рельефный пресс, а также рваные шортики, подчеркивающие рельефность мощных ног, обутых в сандалии, похожие на греческие.

Когда она повернулась боком, Андрей увидел рюкзак на широкой спине перекачанной мадам. Он был таким большим, что в нем при желании мог бы уместиться сам Светлов.

Когда Андрей с Джиной попытались обойти даму-бодибилдера, та вдруг грубо схватила чародейку за шею и, как нашкодившего школьника, потащила к амфитеатру, говоря на ходу на тарингийском языке:

— Ты зачем убила моего помощника, а? Думаешь, тебе это сойдет с рук, да? Да я за моего Василия тебе порву пи…

— Ну, во-первых, убери свою нечистую руку от моей шеи, не опогани-вай меня своим прикосновением. А, во-вторых, твой Василий сам утонул. У него ногу свело судорогой. Я сама всё видела, но в воду залазить не стала… Аллергия на хлорку, понимаешь?

— Что ты мне тут сказки рассказываешь? — раздраженно сквозь зубы прорычала немка. — Я видела магический след. Это след рода Камаматов. Из Камаматов у нас здесь только ты…

Рука перекачанной мадам так сильно сжалась на шее Джины, что казалось, ещё немного, и затрещат позвонки.

— Убери свою руку от меня! — Теперь уже раздражение слышалось в голосе подруги Андрея.

— Отпусти её! — заорал Светлов, вцепившись в мускулистую, отнюдь не женственную руку, почти повиснув на ней.

— Ага! — Перекачанная немка, действительно, отпустила шею Джины, но только на мгновение, которого немке хватило, чтобы ударить Андрея костяшками пальцев по носу.