Сергей Плотников - Искажение

Что ж, логично: мы с Ми тоже так и не научились обмениваться навыками: в лучшем случае получалось лишь облегчить обучение, да и то, скорее, потому, что становился известен порядок действий. Была у меня надежда, что способности экзорциста позволят мне “выпить” из реципиента нужные магические усилия, но… Увы. Чуда не произошло.

Интерлюдия.

25 декабря 2016 года, середина дня.

Небо над Тихим Океаном, примерно 18 тысяч метров над уровнем моря. Примерно на 5 тысяч метров выше формирующегося суперциклона.

Абрамов Олег.

Полёт на воздушном шаре недаром именуется «воздухоплаванием». Процесс управления монгольфьером во многом напоминает хождение [18] Да-да, именно “хождение”, это не описка. Моряки — люди консервативные и суеверные, и если уж повелось ещё со времён Петра Первого, что “суда и корабли ходят, а плавают исключительно продукты жизнедеятельности”, то так и станут продолжать говорить. И, поверьте — действительно будут обижаться на “сухопутных крыс”, упомянувших вместе их разлюбезные сердцу лоханки и “неправильный” глагол. Потому моряки на кораблях ходят, а аэронавты (ни в коем случае не пилоты, ни-ни!) на воздушных шарах — плавают в воздухе. на не оснащённом мотором паруснике. Сила ветра и его направление никак не зависят от желаний экипажа, зато от погоды полностью зависит скорость движения судна. И вообще возможность этого самого движения. За века использования движущей способности воздушных масс люди придумали массу приспособлений и уловок, позволяющих увеличить удобство плавания и расширить спектр возможных для этого климатических условий — однако, главное осталось неизменным. Под парусами или под баллоном шара ты лишь можешь либо суметь, либо не суметь воспользоваться милостью природы — но ничего сверх того. И уж точно не самая умная идея этой милостью злоупотреблять. Например, пытаясь пройти Северным Морским Путём на парусной яхте. Или с помощь стратостата забраться на высоту в восемнадцать тысяч метров!

Объективно, Олег был готов к любым вероятным проблемам. Несколько лет тренировок на земле в тренажёре-кабине и реальных полетов не прошли даром. Кроме того, Учитель заранее озаботился поиском тех, кто смог бы передать будущему покорителю высоты свой столь редкий в современном мире специфический опыт. Разумеется, уходя в “боевой” вылет, отставной офицер не мог не волноваться. Но привычно, как перед боевым выходом, засунул свое волнение куда подальше — и просто пошел делать свою работу. Быстро. Чётко. Методично. Профессионально. Так, как умел. В конце концов, кроме успеха начинания Кабуки от этого зависела его собственная жизнь. Ну и судьбы мира — куда ж без этого.

В ВДВ молодого Абрамова научили не только бить головой кирпичи и выходить с одним ножом против роты автоматчиков. Самое главное — его научили быть Солдатом. Именно так, с большой буквы “С”. Человеком, чья работа заключается в периодической необходимости влезать между своими и угрозой — и не давать второй добраться до первых. Любой ценой, включая цену собственной жизни. Потом много всякого произошло. Улыбчивый широкоплечий и слегка безбашенный десантник с характерным семитским носом превратился в угрюмого малоразговорчивого профессионала. Носу, к слову, тоже досталось — переломы этой части тела что в боях, что в тренировках отнюдь не редкость. По голове Олега били часто и со вкусом. Увы, мозги выбить всё-таки не смогли. А как бы стало легко и просто жить… но не судьба.

С судьбой у отставного офицера вообще были те ещё взаимоотношения. Дурные и, казалось бы, невозможные совпадения случались с мужчиной редко — да так метко, что хоть плачь. Взять хотя штурм укрывающего террористов аула, внезапно переросший в зачистку случайно вскрытого Абрамовым холда. И ведь что-то заставило сдёрнуть с шеи только что поверженного врага ключ от магического искажения — словно под руку толкнули. Результат: открытие собственных магических способностей… и поражения разной степени тяжести у попавших под спровоцированную бородатыми одарёнными смертниками Волну соратников.

К сожалению, в том, что произошло дальше, обвинить случайность ну никак не выходило: сам, всё сам. Мог бы ведь, как остальные участники инцидента, после подписки о неразглашении согласно рекомендации тех-кого-надо попытаться забыть случившуюся чертовщину как страшный сон? Мог. Но не захотел. Наоборот, принялся осторожно “копать”. А поняв, что находясь на службе нужную информацию он сможет получить разве что случайно нарвавшись вновь — не стал продлевать контракт.