Екатерина Лесина - Капкан на волкодлака

— А где мне быть? — не сдержала раздражения Эльвира.

Но тут же себя одернула: не время для ссор.

Сердце сжалось от нехорошего предчувствия, и Эльвира поспешила себя успокоить: все пройдет замечательно. Себастьян пришел.

Как приходил вчера.

Позавчера.

И весь этот месяц…

Сейчас подхватит на руки, закружит, скажет, какая Эльвира ныне красивая… или еще что-нибудь этакое. Язык у него хорошо подвешен… а после к кровати понесет… и там останется потянуть за ленточку… колокольчик зазвенит, призывая папеньку с братьями…

Себастьян Вевельский тяжко перевалился через подоконник.

Что это с ним?

Прежде взлетал легко по виноградным лозам, шутил только, что каждый вечер совершает подвиг ради прекрасной дамы…

— Элечка! — он встал на колени и протянул руки.

Пахнет от него… дурно пахнет.

Выпил, что ли?

Нет, не перегаром вовсе, запах перегара Элечке распрекрасно знаком. Тут иное… дым? И будто бы сточная канава… и… и одежда в грязи… да что это за одежда?!

— Элечка, у нас мало времени, — Себастьян вытащил мятый клетчатый платок, которым отер лицо.

Пиджачишко серый двубортный. Лацканы лоснятся, рукава и вовсе затерты безбожно. И главное, что в плечах пиджачишко этот тесен, рукава коротковаты, а из них пузырями серыми рукава рубахи выступают.

Штаны мятые.

На шее желтый платок кривым узлом повязан, а под мышкой Себушка котелок держит.

— Себушка… — Элечка закрыла глаза, втайне надеясь, что престранный князев наряд ей примерещился, скажем, спросонья. Но когда она глаза открыла, ничего не изменилось.

Распахнутое настежь окно.

Луна желтая.

Сладкий аромат роз… соловей и тот очнулся, защебетал о своей, птичьей, любви. Но сейчас трели его, прежде казавшиеся уместными — даром что ли Эльвира самолично в саду место для клетки искала? — действовали на нервы.

Не исчез и престранный костюм, который удивительным образом подчеркивал некоторую нескладность Себастьяновой фигуры.

— Что случилось?! — осторожно поинтересовалась Эльвира, обходя потенциального мужа.

А в нынешнем наряде он какой-то… жалкий.

И спину горбит… или не горбит? Поговаривали, что в прежние-то времена с горбом натуральнейшим ходил, а после выправили, но видать, не до конца… а еще плечо левое ниже правого… странно, в постели оба плеча были одинаковы.

Или Элечка просто на плечи внимания не обращала? В постели-то помимо сравнивания плеч было чем заняться.

Себастьян взмахнул ресницами и сказал:

— Выходи за меня замуж!

Это она, конечно, с радостью, но…

…он был хорошим любовником. Пожалуй, лучшим из тех, с которыми Элечку сводила судьба, вот только не чувствовала она в нем желания связать жизнь с нею, да и вовсе готовности к женитьбе. А потому сие неожиданное предложение, каковое должно было бы порадовать, донельзя встревожила Эльвиру.

— Выходи! — повторил Себ и, затолкав несчастный платок в рукав, вытащил колечко. — Вот! Это для тебя… сам выбирал!

— Спасибо, но…

Папенька ждет.

И братья, если, конечно, не сильно набрались. Выпить-то они много могут, и на ногах держатся долго, только вот способность здраво мыслить теряют.

Впрочем, эта способность у них и в трезвом состоянии не часто проявляется.

— Выйдешь? — меж тем поинтересовался Себастьян Вевельский, и такая надежда в его голосе прозвучала, что Эльвире стало неловко.

Выйдет.

Наверное. Колечко она приняла и мысленно скривилась: оскорбительная простота! Не золотое. И не платиновое… серебро?

Не похоже на серебро.

Зато с камнем зеленым, крупным. Слишком уж крупным для того, чтобы быть настоящим.

— Что это? — севшим голосом поинтересовалась Эльвира и ногтем по камню постучала.

— Синенький. Как твои глаза, — сказал Себастьян и широко улыбнулся. — Прости, Элечка, но некогда разговаривать… я тебя люблю!

— И я тебя, — Эльвира покосилась на камень.

Зеленый.

Определенно зеленый.

А глаза у нее и вовсе серые… и если Себастьяну они синими казались, то стало быть, он и цвета не различает. Нет, конечно, сие недостаток малый, несущественный можно сказать, но в сочетании с иными…

— Я знал! — с пылом воскликнул Себастьян, прижимая руки к груди, отчего пиджачишко опасно натянулся, затрещал. — Знал, что ты от меня не отвернешься! Собирай вещи. Мы уезжаем.

— Куда?

— Туда, — Себастьян ткнул пальцем в открытое окно. — А потом дальше. Бери самое необходимое…

— Стой, — Эльвира положила кольцо на туалетный столик и глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. — Объясни, пожалуйста, что происходит. Зачем нам куда-то уезжать. И встань, наконец!