Себастьян Кастелл - Аббатство Теней

Так почему я до сих пор по тебе не скучаю? Почему не проливаю слезы, как дождевую воду, как продолжает делать девушка? Почему не подпрыгиваю при мысли о том, что ты, может быть, в беде, и, вероятно, мы могли бы тебя догнать, и, возможно, есть какое-нибудь пустяковое выслеживающее заклинание джен-теп, которое позволит нам тебя найти? Как так вышло, что я не чувствую, как мне между ребер втыкается нож одиночества — того чувства, для которого у меня даже не имелось слова, пока я не привыкала к тому, что ты рядом?

Может, потому что я все еще мысленно слышу твой голос. Жалующийся. Вопрошающий. Спорящий. Я вынимаю курительную соломинку из жилета и чувствую, как ты смотришь на нее, думая, не слишком ли много я курю, но не говоришь об этом. Я наблюдаю, как восходит солнце, и чувствую надежду, которую ты испытывал всегда, что, возможно, сегодня нам не придется выкарабкиваться из еще одной беды. Знаешь, что самое смешное? У аргоси нет надежды. Первое, что мы узнаём, — это как избавиться от надежды так же, как мы избавляемся от горя. Аргоси должен быть смышленым. Видеть вещи истинными, а не такими, какими хочется их видеть, или такими, какими мы боимся, что они могут стать. Нужно держать голову ясной.

Ну, думаю, что больше не могу быть такой. У меня в голове ты. Но еще рано, и, может быть, ты исчезнешь, только почему-то я так не думаю. Я думаю, теперь ты, возможно, часть меня самой, а может, я — часть тебя. Может, ты там ищешь какое-то ерундовое лекарство от этих меток вокруг глаза и влип в небольшую беду (ничего такого, с чем ты не можешь справиться, конечно) и почувствуешь, что я там, вместе с тобой, и напоминаю танцевать, а не сражаться. Играть музыку вместо того, чтобы говорить. Слушать глазами вместо того, чтобы таращиться. Может, если я буду продолжать слышать, как ты говоришь со мной, это значит, что ты тоже слышишь, как я говорю с тобой, давая тебе совет, который должна дать. Но чаще, наверное, просто напоминая тебе о том, что ты уже знаешь в своем огромном запутавшемся сердце.

Вот в чем заключается урок, Келлен. Те, кто познал любовь даже на малое время, никогда не бывают по-настоящему одиноки.

Это мысль, за которую я буду держаться. Как я уже сказала, аргоси не тратят время на надежду.

Но я очень надеюсь, что когда-нибудь увижу тебя снова, малыш.

Я сложил два письма и сунул их в карман, не доверяя, что они будут в безопасности в моем рюкзаке, учитывая отсутствие у Рейчиса чувствительности к такого рода вещам.

— Уф, — застонал он, принюхиваясь к моему лицу. — Ты снова плачешь?

— Я не плачу, — соврал я.

Он снова принюхался.

— Нет, плачешь. Рыдаешь, как маленький голокожий ребенок, выпрашивающий материнское молоко, потому что он слишком слаб и плаксив, чтобы убить кролика. По сути, я думаю, ты плачешь еще больше, чем голокожие младенцы. Я имею в виду, если бы я подсчитал, сколько раз я видел, как ты хнычешь, Келлен, да это больше, чем кроликов во всем…

Он продолжал в том же духе, совершенно не беспокоясь о том, задевает ли он мои чувства или даже обращаю ли я на него внимание. Полагаю, это было неизбежно. Мы слишком долго пробыли в разлуке, а потом связь между нами оборвалась, и я не мог понять его оскорблений, так что теперь он наверстывал упущенное.

Тут меня озарила идея. Не меняющая мир, судьбоносная идея, а та, которая сделает следующие несколько часов ходьбы чуть более спокойными.

— А, плач, — перебил я его, — это просто Черная Тень.

Он склонил набок пушистую голову и посмотрел на меня:

— Что, повтори?

— Черная Тень. Она заставляет тебя плакать.

— Плакать?

Я кивнул:

— Типа постоянно.

— Я не плачу, — прорычал он. — Я никогда не плачу.

— Ну, на первых порах нет. Но ты скоро это почувствуешь. Настанет завтра, и ты будешь все время плакать.

— Что? Но я всего лишь белкокот! Мой вид не…

— Только над некоторыми вещами, — сказал я успокаивающим тоном. — Например, когда тебя будут бить или пырять, это не заставит тебя заплакать.

— Конечно, нет. Я никогда…

— По больше части это будут такие штуки, как закаты.

— Закаты?

Я кивнул:

— Не наблюдай за закатами. Особенно если они красивые. Ты немедленно начнешь реветь. А, и красивые цветы тоже смогут выбить тебя из равновесия.

— Красивые цветы?

— И кролики.

— Подожди… Кролики?

— Да. Кролики хуже всего. Я ничего не вижу, когда рядом кролик, столько слез у меня в глазах. Хотя это не так уж плохо.