Василий Маханенко - Город мертвых [СИ]

— Кулмарт там! Пять часов неспешным шагом.

Мальчика переполняла радость — он возвращался домой! Он несся вперед, словно на крыльях, однако, чем ближе ребята подходили к городу, тем страннее было поведение земледельцев. Они были хмурыми, грозными, не отвечали на приветствия, а то и вовсе отворачивались. За несколько километров до города Тайлин увидел, как один из знакомых мальчишек бросил все дела и помчался в город, словно за ним гналась стая ликсов.

Стоило добраться до города, как дорогу ребятам преградил суровый Мотар. Лицо начальника стражи не предвещало ничего хорошего.

— В кольцо их! — приказал усатый дядька и у Тайлина внутри все опустилось. Один из стражников, кто направил на него копье, был Георн. В свое время Тайлин спас ему жизнь, потому не ожидал такого поведения. Георн не пытался виновато спрятать взгляд, мол, это не я, а приказ. Наоборот, он смотрел на Тайлина с нескрываемой враждой, словно на главного врага всего города.

— Следуйте за мной! — рыкнул Мотар и пошел к площади. Пики уперлись в спины ребят и им пришлось последовать за главой стражи.

— Ты понимаешь, что происходит? — спросила девочка в режиме «герметичность». Никто, кроме Тайлина, ее не слышал.

— Нет, — точно так же ответил мальчик. — Странное что-то. Все злые какие-то. Смотрят на нас, как на зверей.

— Тогда ждем. Ничего не делай, говорить буду я. Договорились?

— Договорились, — Тайлин с радостью скинул процесс переговоров на Валию. У нее явно язык лучше подвешен, чем у него.

На площади собралась огромная толпа народа и лишь в центре было свободное место. Там ребят уже поджидали. Тайлин непроизвольно ускорился, увидев Дорта. Мелкий гаденыш стоял вместе со своим отцом и о чем-то переговаривался.

— Стоять! — приказал Мотар. — Господин Исор, преступники доставлены!

— В чем нас обвиняют? — громко спросила Валия. Толпа зашушукалась, а Исор покраснел от гнева:

— Молчать! Вам слова не давали! Дорт, огласи еще раз все то, что сообщил мне и городу. Пусть люди вспомнят, как много боли принес им этот приживала!

Гаденыш сделал несколько шагов вперед, наслаждаясь всеобщим вниманием.

— Тайлин Влашич умеет говорить с ликсами. Причем не просто с любыми, именно с зелеными. Теми, что напали на наш город. Я тому свидетель. Валанил тому свидетель. Даже Восемьдесят-пятая! Все это знают! Когда он мог этому научиться? Только тогда, когда продал нас всех за вот эти цацки. Посмотрите на него! Откуда у него эти одежды? А я вам скажу — это плата за то, что он привел в наш дом монстров. Это Тайлин дал им координаты, это он позволил тварям ворваться в город и унести ваших детей и сестер с собой. Это он позволил ликсам пытать их. Я был там. Видел все собственными глазами! Меня самого едва не высушили! А эта мразь, что рядом с ним, его сообщница!

— Да я его сейчас сожгу, — Тайлин сам не заметил, как активировал карты, но сразу несколько пик уперлись в него со всех сторон.

— Только дернись, — зло прорычал Мотар. — Уйдешь к богу сразу, без приговора!

Пики не были страшны мальчику — стражники не смогут быстро пробить его щит, даже если будут очень стараться. Но навредить им Тайлин не хотел. Происходит какая-то глупость, какая-то несуразица. Не может быть такого, чтобы Дорту верили.

Толпа, подогреваемая словами мальчика, начала гудеть. Послышались проклятия в адрес Тайлина, угрозы, призывы разорвать предателя на месте. Кольцо вокруг стражи начало сжиматься — обезумевшие от горя люди увидели главную причину своих бед и жаждали одного — поскорее с ней разделаться. Тайлин непроизвольно вывел перед глазами «Огненную волну». Он не будет ее применять до последнего, но если прижмет, то…

— Молчать всем! — раздался необычайной силы девичий голос и пораженная толпа разом утихла, инстинктивно склонив спины перед высокородной. Даже стража опустила копья. — Я Валия Левор! Дочь герцога Карлианского! Я обвиняю Дорта Барку во лжи и клевете. Тайлин Влашич не виновен во всех тех преступлениях, которые ему приписывают. Я обвиняю Дорта Барку в том, что он предал нас, оставив на растерзание ликсам. Я обвиняю Дорта Барку в том, что по его вине погибла Двадцать-пятая! На правах, данных мне при рождении, я требую божественного вмешательства по каждому пункту! Пусть бог решит, кто прав, а кто виноват!

Площадь погрузилась в абсолютную тишину. Люди даже дышать боялись, чтобы случайно не прогневать бога. Ведь, если эта девочка действительно та, за кого себя выдает, то…