Михаил Коссой - Принцесса идет искать. Хроники Эвы Лины Маунтенар Декрой

Она научилась правильно вдувать воздух: приопускала вниз челюсть на расстояние прикушенного мизинца, складывала губы маленьким хоботком, как для буквы «У», верхней губой нацеливала поток в легко касающийся подбородка мундштук. Во время тренировок труднее всего пришлось мизинцу.

Принцесса совладала с плечевым поясом, разобралась как фиксировать живот и не захлебываясь брать дыхание в перерывах между музыкальными фразами. В результате она стала лучше понимать из чего, собственно, состоит: незнакомые ей доселе мышцы обрели имена и норов, суставы поделились особенностями своей конструкции, а внутренние органы, покряхтев, приспособились вовремя ужиматься и отбегать в сторонку ради правильного воздушного столба.

Было ощущение, что принцессу разобрали, смазали и собрали обратно, благодаря чему она чувствовала легкость, гибкость, точность и четкость движений. Принцесса расцвела и похорошела. Возможно, расцвету способствовали не только упражнения, но принцесса предпочитала самой себе в этом не признаваться.

В каждом из достижений принцессы важную роль играл, разумеется, вклад господина учителя:

– Ваше Высочество, пожалуйста, не опускайте кисть! – и его твердые пальцы аккуратно, но непреклонно ложились на ее запястье.

– Ваше Высочество, держите темп: пам-пам-там-пам! – и он легко отстукивал на ее плече шаги и развороты пастушка на лугу.

Сложнее всего принцессе приходилось, когда он вставал сзади так, что его дыхание шевелило ее локоны, и, поддерживая ей локти, негромко пропевал прямо в ухо все козочкины прыжки по крыше.

– Ваше Высочество, ноты надо записывать на одном расстоянии друг от друга, – говорил он, склонившись над скрипевшей пером принцессой. – И музыкальный знак вы, простите, выгнули не в ту сторону!

– Жаль, а так хорошо вышел! – отвечала принцесса, пыхтя от усердия. – Кто вообще придумал такие закорючки?

– Ваше Высочество…

– Лина! – не выдержала принцесса. – Когда мы наедине, называйте меня Лина! Я позволяю! Это сэкономит нам массу времени!

Лавайенн сделал паузу, видимо, пробуя мысленно составить фразу-другую без ее титула, потом галантно поклонился, не сводя с нее потаенно улыбающихся глаз:

– Как скажете, Лина!

Прощаясь в конце одного из уроков, принцесса, особо взбудораженная успехом в исполнении новой пьесы, привстала на цыпочки и легко коснулась щеки Лавайенна своей щекой:

– Благодарю!

На следующем занятии Лавайенн закрыл дверь за вошедшей принцессой, взял ее за плечи и коснулся щеки щекой в ответном жесте:

– Здравствуйте, Лина! – он тут же отступил и дополнил все это поклоном.

У принцессы что-то лопнуло в подвздошье и разбежалось теплом по телу. Она определенно этого не позволяла и теперь, пытаясь усмирить мелко вздрагивающие ноздри, старалась сообразить – надо ли это запрещать? Внезапно неприятно дернуло левую руку, как бывает, когда неудачно ударишься локтем об угол, только не от локтя вниз, а наоборот вверх от кисти. Принцесса тряхнула ладонью и решила не запрещать.

Уроки стали наполнены не только совместной работой, шутками и хорошим настроением, но и тысячами мелочей обостренного взаимного внимания. Принцессу смешило, что иногда она сама себе напоминала лань, которая как бы стремглав мчится в лес, а сама тянется к яблоку в руке человека, а иногда кошку, которая как бы спит, а сама караулит, когда кухарка отвернется от колбасы.

Иногда же принцесса напоминала себе всех известных ей животных одновременно. В такие моменты ее смуглые щеки розовели, ладони нагревались, а воздушный столб внутри вибрировал от ударов сердца, как медный суповой чан на замковой кухне, если уронить в него чугунную сковородку. Случалось и такое.

Будущее и прошлое поблекли и перестали казаться настоящими. На уроках принцесса цвела, между ними вспоминала прошедший и предвкушала предстоящий, истощая запасы терпения до скрежета по сухому дну. Она ни разу не подумала, к чему это все может привести. За все это время она, кажется, вообще ни разу не думала. Ни о чем. Думать утомительно!

На прошлом занятии Лавайенн уже согласно принятой между ними традиции, прощаясь, взял ее за плечи и хотел потянуться к ней щекой, но они случайно зацепились взглядами и застыли. Пауза натягивалась как тугой ивовый лук.

Принцесса умела поднимать подбородок так, что это воспринималось как пощечина. Могла объявить подбородком войну или остановить отряд вражеских солдат. Знала, как поднимать его для защиты от пересудов и для привлечения внимания. Теперь же, ощущая себя стремительно падающей в колодец бадьей, она впервые медленно подняла его, чтобы довериться. В конце концов, ей уже почти семнадцать! Лавайенн приблизил свое лицо к ней, глаза его стали серьезными.