Михаил Коссой - Принцесса идет искать. Хроники Эвы Лины Маунтенар Декрой

От неожиданности наступила тишина.

– Дар нашего повелителя нельзя продать или подарить кому-то еще. Это будет преступным неуважением! – и посол склонил голову, видимо, перед величием далекого дарителя.

– Я была бы счастлива опробовать коня на небольшой прогулке, – не унималась принцесса. – Надеюсь, это не будет сочтено за неуважение?

Посол помолчал, потом слегка покачал головой. Однако сказать он ничего не успел.

– Пускай ехать! – сказал Арманхан, и все посмотрели на него. – Это подарок для меня. И я разрешать!

Арманхан отклонил голову назад и смотрел на принцессу как будто свысока, с не очень понятным прищуром. Пока принцесса пыталась сообразить, что бы это могло значить, Арманхан вдруг глянул на вечернее солнце и повторил:

– Я разрешать! – он опустил глаза на Нису и похлопал ее по руке. – Я оставить заложник!

Все вежливо посмеялись. Посол пошевелил губами, но, ничего не сказав, только снова склонил голову.

Прошло совсем немного времени, ровно столько, сколько нужно приличной принцессе для того, чтобы переодеться в костюм для верховой езды. Успели оседлать Эль-Тарайю и еще пять лошадей, собрать двух стражников короля и двух хаарданцев для сопровождения – этого конкретного коня, может, и нельзя было продавать, но вообще представитель азгорской породы стоил, как половина королевского замка. На пятой лошади разместился Клиф, который так восхищался Эль-Тарайей, что даже на всякий случай умылся. И лошади, и люди всего пару раз успели подумать: «И долго нам еще тут стоять?», а принцесса уже появилась из-за полога своего шатра. Ей помогли подняться в седло, и кавалькада тронулась в путь.

Невесомой походка Эль-Тарайи казалась не только со стороны. Принцесса не могла не оценить, как плавно конь нес ее над луговой травой, а позже над ухабами полудороги-полутропинки, широко огибающей луг по окрестному лесу.

Клиф, едущий рядом, раз в четыре шага интересовался: «Нравится? Как он на ходу? Ведь правда красавец?» Ему казалось, что принцесса не так рада, как должна была бы быть. И ему казалось правильно.

Удивительным образом принцесса была раздосадована поведением Нисы. Это было глупо, и от этого было еще досаднее. Ну состроила она глазки посольскому сынку, и что? Не уедет же она с ним в Хаардан… какой там женой? Восемнадцатой? Тем не менее была в глазах Нисы нота, которая придавала забавному флирту оттенок настоящей увлеченности. «Предательница!» – хмыкнула принцесса, хотя и не была вполне с собой согласна.

– Ты чувствуешь? Чувствуешь? – снова спросил Клиф.

Принцесса рассеянно посмотрела на него. Позади пыхтели и гремели копытами лошади охранников. Принцесса вдруг всем телом заметила, как дышит и волнуется под ней сдержанная мощь огромного животного. Не успев сообразить, что делает, она наклонилась вперед, привстала в стременах и встряхнула поводья.

Эль-Тарайа, не меняя ритма, двинулся вперед. Ничего не изменилось, он просто неумолимо набирал скорость. Было ясно, что ему уже надоела мерная ходьба, и он очень рад этой пробежке. Сзади послышался хриплый хаарданский окрик. Судя по шуму, всадники понукали своих лошадей в попытке догнать принцессу. Ровно с тем же успехом они могли бежать пешком или вовсе стоять на месте. Азгорский скакун с легкой ношей, а принцесса хотела бы думать о себе именно так, был недосягаем. Последнее, что слышала принцесса, был затихающий голос Клифа:

– Высочество… Лина… жди…

В медленно сгущающихся сумерках навстречу бесшумно мчались ветви, почти цепляя принцессу за волосы. Она склонилась к горячей шее коня, и казалось, что она действительно летит над дорогой. Сопровождение осталось уже за целой чередой поворотов, когда принцесса вдруг потянула поводья и опустилась в седло. Эль-Тарайа послушно замедлил бег и с оттенком сожаления пошел шагом.

По верхам крон еще дрожали последние лучи солнца, но внизу, из-под деревьев, уже растекалась темно-синяя мгла. Похолодало.

За следующим поворотом принцесса увидела знакомое место, где от дороги отходила узкая тропа. По ней она и направилась через лес. Здесь ветки смыкались прямо над головой, приходилось иногда пригибаться или отводить их руками. Через некоторое время принцесса и конь оказались на небольшой круглой полянке.

Спроси кто-нибудь принцессу в этот момент, о чем она думает, она бы не ответила. Она просто замерла в седле, посередине сумеречного леса, глядя куда-то между ушей Эль-Тарайи. Конь, будто понимая ее состояние, стоял тихо, приопустив голову на выгнутой шее. Может быть, принцесса думала о дружбе? О том, что друзья остаются друзьями, лишь пока у них не появляются собственные интересы? Или о том, как можно разобраться – подруга ей Ниса или просто добрая подданная? Где та мера, когда уже можно назвать человека другом или, скорее, наоборот, когда он им быть перестает? На полянку выехал всадник.