Александр Шапочкин - Рыцарь-инженер. Кн. 1 и 2 [СИ]

По возвращению в особняк, той же ночью, мне в очередной раз приснился сон, в котором я опять увидел ту самую очень красивую девушку из бара, после ночи с которой, внезапно заново родился в этом мире.

В этот раз, она не просто сидела на бегу чудесного озера или прогуливалась в парке, как то, случалось обычно, а была занята важным делом… Воспитывала прикладными методами какую-то ревущую русоволосую малявку.

Расположившис на парящем в небесах облачке, девушка, переложив девчонку поперёк колен и задрав ей коротенькую тунику, смачно охаживала её ладонью по уже раскрасневшейся попке, с каждым ударом приговаривая: «Что нужно сказать папе? Что нужно сказать папе?»

— Не буду! Я больше не буду! — ревя и размазывая по лицу слёзы и сопли пищала малышка. — Папа прости меня! Катя будет хорошей девочкой! Катя больше не будет!

— Ну что? — девушка из бара серьёзно посмотрела на меня. — Простим засранку?

— Думаю, да, — услышал я сам себя, хотя и не собирался говорить, чего бы то ни было. — А там, посмотрим, как будет себя вести…

Причём, не ту детскую визглю, которая была у меня сейчас, а привычный мне голос тридцатилетнего мужика.

Одёрнув девчонке тунику, женщина поставила её прямо на воздух и та, ревя белугой подбежала ко мне, обняв своими маленькими ручонками.

— Папка!!! Я так скучаю! Прости меня!

— Прощаю дурочка, — мягко ответил я, потрепав малышку по макушке.

Утром, когда я проснулся в своей детской кроватке, я как не старался, так и не смог вспомнить, что же такое мне снилось, от чего на душе сейчас было так приятно и легко. Впрочем, после перерождения это было для меня в порядке вещей.

Перестук двух пар девчачьих ботиночек за моей спиной, как обычно преследовал меня с самого утра. Так повелось уже давно, с тех самых пор, как эти две куклы наконец-то научились ходить.

Ещё когда я был в «ползунковом» возрасте, дочки Милилиси уже не давали мне проходу в нашем общем манеже, ну а когда я начал выбираться из него на свои «тренировки», злорадно закрывая пузатую мелочь в клетке, они, пуская слюнявые пузыри, висели на прутьях вольера, хлопая на меня своими огромными глазищами.

Я повернул в ближайший коридор и немного ускорился. Цоканье тоже зачастило, а когда я перешёл на бег, так и вовсе переросло в дробный стук каблучков по мраморному полу.

Убежать то от них я конечно мог, немудрёное это дело запутать двух приставучих малявок, вот только… тяжело вздохнув, я остановился и медленно повернулся к преследовательницам.

На меня почти в упор смотрели две куколки, в миленьких платьицах, стилизованных «аля-горничная». Аналиси — унаследовавшая от отца зелёные волнистые волосы и кошачий хвост, а от матери длинные кроличьи уши. И Накалиси — кошкоухая синеволоска с кроличьим хвостом.

Если не обращать внимания на «звериные» различия, сёстры были близняшками, так что будь они людьми, а не демибистами, их, наверное, очень трудно было бы отличить друг от друга.

Обе они числились моими «личными горничными», хотя толку от этих пятилеток было не много.

Я сделал шаг назад. Парочка дружно приблизилась ко мне, синхронно с правой ноги. Я шагнул вперёд, сёстры настолько же отступили.

— Так… — я потёр переносицу. — Что? Опять?

— Эсток! Дай нам задание! — бойко пропищала Аналиси.

— Во-первых — доброе утро… — произнёс я.

— Доброе утро господин Эсток! — слегка покраснев хором ответили девчонки и низко поклонились.

— Вот-вторых, вы разве сейчас не должны помогать Мисилиси? — нахмурился я.

— Но это скучно! — надулась Накалиси, куда как более стеснительная нежели сестра, но при этом отличающаяся очень непростым характером.

— Мы горничные господина Эстока! — гордо произнесла зайцеухая Аналиси.

— Вам же опять попадёт! — покачал я головой. — Я слышал вчера, что ваш папаня замочил с вечера розги…

Девчонки побелели, и их ощутимо затрясло. Насколько я знал их однажды уже познакомили с этим средством воспитания, когда эти кошкокролики на пару расколотили какую-то вазу.

— М-м-мы г-г-горни… — замямлила синеволоска, на глазах которой проступили слёзы.

— Спокуха девчонки, — я подошёл к сестричкам, и положил руки им на поникшие плечики. — Своих в обиду не дадим! Тем более, что розги насколько я знаю, заготовили для провинившихся конюхов.

Малышки дружно выдохнули с облегчением. Я же мысленно крякнул. Негоже взрослому человеку запугивать детишек, вот только этот мир не земля и понятие «счастливое детство» здесь применимо разве что к детишкам из благородных семей.