Кирико Кири - Мир, где мне когда-то там будут рады [СИ]

Вздохнув, я бросил взгляд на Мамонту, которая, всё так же облокотившись на дерево со связанными руками и заплаканным лицом, сидела, не приходя в себя. Сейчас она выглядела совершенно безобидно и не было в ней видно той обычной мужественности, что была раньше. Обычная женщина, множество коих можно встретить в этом мире.

На мгновение мой взгляд уцепился за ту самую повязку, которую она носит на лбу и отказывается снимать. Я не считал правильным лезть в личные дела людей, но… После случившегося почему бы и нет? Я имел все права узнать о ней всё что хочу. Поэтому, немного поразмыслив, я просто подошёл и стянул эту тряпку.

И что вы думаете там было? У неё на лбу было криво вырезано красноречивое слово «Шлюха».

Мда… а история у моих спутниц очень даже богатая.

Мы медленно продвигались всё дальше в горы. Спешить было некуда, а здесь было немало дичи, и что забавно, разбойников. Стоило нам просто углубиться, отойдя от границы королевства, как разведчики стали докладывать нам о них с завидной регулярностью. Предположу, что хитрые засранцы специально сюда перебазировались, чтоб их солдаты не достали, а потом при необходимости просто спускались вниз.

Ну… нам это в плюс. Будет на ком навыки оттачивать.

Поэтому охота на снежных тигров и ледяных троллей сменилась на более интересную дичь в лице людей. Именно дичь - так называли их как орки, так и наёмницы. Те всегда имели маленький уровень (тридцатка для них был маленьким) и расправиться с ними было довольно просто, если напасть первыми. И не заметил я сам, как тоже начал их называть дичью.

Нет, ну а чо? Реально же как дичь! Людьми их точно не назовёшь.

За то время, что мы обитали в заснеженных предгорьях, я успел уже слегка научиться стрелять из лука. Тут в команде была классическая эльфийка – без сисек, без жопы, с острыми ушами и худая, как беженец из Африки. Поэтому меня брали на охоту и учили стрелять по зайцам и иногда по разбойникам. Попутно я успел наубивать семь ледяных троллей и четыре тигра, коих для меня выискивали другие. Могло быть пять, но в первый раз тот меня чуть не задрал, и Мамонте с Ухтунгом пришлось меня спасать.

Кстати о Мамонте.

Эта чудесная особа, что прохватила заслуженных пиздюлей, теперь была серее тучи, вся какая-то подавленная и не поднимающая взгляда. Я запретил её лечить, поэтому спину ей просто перебинтовали. Ясень пень, ей было больно и очень неудобно от того, что одежда тёрла ей раны (хотя там сложно назвать такое ранами), но я не спешил менять решения. Пусть ей в пустую голову хорошенько въестся, на кого нельзя поднимать руку.

Забавно ещё то, что остальные смотрели на неё с жалостью. Даже та, которую она чуть не убила. Нет, меня по виду никто не ненавидел, так как все знали, за что Мамонта получила, но это не отменяло того факта, что её жалеют. Кажется, чего-то я в их обществе не улавливаю, так как недавно они хотели друг друга убить, а сейчас уже жалеют. Да и я уже серьёзно подумываю выебать Мамонту, может так ей хотя бы немного мозги вправит? А то нервная какая-то.

Плюс, то, что я вырезанную надпись на её лбу увидел, её не порадовало. Когда Мамонта это поняла, мне казалось, что она расплачется как маленькая девочка, настолько жалко она выглядела, завязывая повязку на лбу и сдерживая слёзы.

С того момента, как её выпороли, прошла неделя. Сутки она отходила и остальные шесть дней продолжала исправно за мной приглядывать. Как бы странно это не звучало, но Мамонта продолжала учить меня всяким фокусам и уловкам, охотиться на тигров, но её лёгкая отрешённость была видна. Это не очень хорошо, так что мне предстоял довольно… какой-то короче разговор.

И вот мы вновь крадёмся в составе небольшой группы к разбойникам, что устроили небольшой лагерь на опушке. За это время мы устранили уже три лагеря, но я в набегах не участвовал. Девушки приходили, устраняли часть врагов и приводили по несколько пленных к нам, с которыми я устраивал фехтование. Конечно, они отбивались и наносили ответные удары, но ничего смертельного. Каждый их бой со мной заканчивался смертью последних.

Так меня учили всяким приёмам и способам борьбы с ними.

На них же, как на манекенах, меня учили правильно резать глотку. Это было забавно, хотя и немного неприятно, когда у тебя с первого раза не получается, и бедолаг, дёргаясь, захлёбывается кровью. Я резал их так, словно пытался отрезать хлеб тупым ножом, продлевая им муки, хотя по идее это делалось лишь одним взмахом. Не скажу, что мне прям нравилось, но отвращения не испытывал почти.