Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии - Стоящий у Солнца

Тогда же Русинову пришла мысль, что Урал мстит за Авегу, причем только Службе. Однако осенью этого года погиб завхоз лаборатории по фамилии Заварушко – молодой, веселый парень, мечтавший в одиночку отыскать сокровища древних ариев. Для будущего сезона он развозил и устанавливал высоко в горах небольшие, облицованные алюминием вагончики. Вертолет оставлял его вместе с вагончиком всего на одну ночь. Заварушко с помощью домкрата выставлял балак и заготавливал дрова, чтобы успели просохнуть к лету. Так что времени на романтические поиски пещер, набитых золотом, у него практически не оставалось. Его нашли вертолетчики в трехстах метрах от вагончика. Он был убит зверски, похоже, остро заточенным колом. У Заварушко был служебный пистолет Стечкина – оружие серьезное и надежное, однако почему-то он им не воспользовался. И убийца не взял пистолет, что было очень странно. Вылетевшая в горы оперативная служба установила, что Заварушко забил лось – было как раз время гона. Смертельные удары в живот и грудь были нанесены передними копытами и рогами зверя, который во время своей свадьбы всякий движущийся предмет принимает за соперника…

Мысль о мщении за Авегу пришла в голову не одному Русинову. Вскоре институтский бард сочинил песню, где были слова:

На следующий год в состав экспедиции включили профессионального врача, снабдили медикаментами на все случаи жизни, запретили жить в палатках поодиночке и рекомендовали не любоваться на диких зверей, как было обычно, а отстреливать в целях самозащиты. Да знать бы, где упасть! Гибель очередного «егеря» произошла буквально на глазах. Сотрудники Института делали сейсморазведку, а охранник, чтобы видеть подальше, забрался повыше и сел на камень возле высокого останца. Конечно, он скучал от безделья и поэтому расслабился на жаре. Кто-то из геофизиков заметил пыль на скале и крикнул «егерю»: «Бойся!» И если бы не крикнул, может, и не случилось трагедии. «Егерь» метнулся в сторону и точно угодил под небольшой камень, сорвавшийся с вершины останца. Когда люди подбежали, он был мертв. Русинов в тот же момент лично обследовал останец: наверху никого не было и быть не могло, вокруг – тоже…

А спустя неделю на этой скале появился знакомый таинственный знак – вертикальная линия с четырьмя точками с левой стороны. Русинов немедленно вызвал вертолет и облетел все места, где в прошлом году погибли люди: знак стоял везде, и теперь было точно известно, что точки с левой стороны означали смерть, а с правой – жизнь. На камне, где должны были встретиться Инга Чурбанова и Данила-мастер, стоял знак жизни…

Самое же главное, эти меты подтверждали давнее подозрение Русинова, что каждый шаг пришлых людей на Урале кем-то незримо контролируется, причем с конспирацией, которой может позавидовать любая Служба мира.

И поэтому он не верил, что все встречные-поперечные здесь люди случайные, повсюду усматривал волю рока. То, что ночью он узнал в госте пчеловода исчезнувшего еще в семьдесят восьмом году разведчика Виталия Раздрогина, хоть и поразило его, однако еще больше утвердило в мысли, что ничего здесь не происходит по случайному стечению обстоятельств. И пасека эта с хозяином-артистом встала на пути из-за того, что потребовался свинец. Оказавшись здесь, Русинов попал если не в «десятку», то по крайней мере был близок к цели: иначе бы судьба не явила ему ни «пермяка», встречающего солнце, ни Раздрогина, перед которым, похоже, заискивал провинившийся Петр Григорьевич.

Эту ночь Русинов так и провел в размышлениях, хотя делал вид, что спит: пасечник больше не ложился и еще до рассвета начал что-то мастерить на дворе. Дождавшись в постели восхода солнца, Русинов встал, оделся и, позевывая, вышел к Петру Григорьевичу. Тот прилаживал к топчану какие-то блоки на кронштейнах с тонкими тросиками и кольцами.

– Что это за хреновина? – поинтересовался Русинов.

– А это, рыбачок, такое приспособление, чтобы суставы у человека растягивать, – объяснил пчеловод. – «Голгофа» называется… Ну, ты сегодня опять на осмотр местности или хариуса ловить?

– Кто клюнет, того и поймаю! – засмеялся Русинов. – Хорошо бы лещка выцепить или тайменя!