Кейти Роуз Пул - Грядет Тьма [litres]

ЭФИРА ВЫШЛА ИЗ ТЕНЕЙ, когда Антон упал на колени в центре санктума.

– Кто здесь? – вскрикнул Илья, когда Эфира опустилась рядом с дрожащим Антоном.

– Договор есть договор, – сказала она юноше. – Просто скажи.

– Кто ты? – спросил Илья, его золотистые глаза были прикованы к Эфире.

Девушка поднялась на ноги, наградив его тем самым ледяным взглядом Бледной Руки.

– Не стоило тебе искать его, – сказала она. – Не стоило посылать за ним тех людей.

– Что? – переспросил Илья. – Я никого за ним не посылал. Я приехал, чтобы защитить его.

За ее спиной Антон издал резкий звук, пронзительнее смеха. Он с трудом встал на ноги.

– Защитить меня от чего?

Илья нахмурил лоб.

– От свидетелей, Антон. От всех, кто может постараться навредить тебе из-за того, кто ты.

– То есть как делал ты?

– Есть люди похуже меня, – ответил Илья дрожащим голосом. – Сейчас все не так, как раньше. Свидетели не просто какая-то радикальная группа фанатиков. Люди верят в то, что они говорят. Что они устроят одаренным Час расплаты. Теперь, захватив Назиру, они говорят, что следующие пророческие города – это Тарспеолис и Бехезда. Вот причина, по которой я начал искать тебя. Чтобы убедиться, что ты в безопасности.

– Я никогда не буду в безопасности, – ответил Антон. – Пока ты здесь.

Эфира переводила взгляд с одного брата на другого. Она уже убивала таких людей, как Илья. Людей, которые клялись, что никогда не совершали ужасных вещей, о которых знала Эфира. Людей, которые до последнего вздоха умоляли, притворялись, что изменились. Этот Илья Алиев ничем не отличался. Судя по рассказу Антона об озере, об их детстве, Илья был на редкость жестоким. Он заслуживал смерти, как и другие жертвы Бледной Руки.

Но девушка не двигалась. Она не купилась на раскаяние Ильи. Не слабость в его плечах удерживала ее. Не боль в глазах, а неуверенность во взгляде Антона.

«Ты все еще не знаешь, от чего бежишь, не так ли?» – спросил Илья.

Эфира задумалась, правда ли это. То, как Антон выглядел после попыток найти Чашу, а потом тем утром в гавани говорил о страхе, который она не совсем понимала. И ей казалось, что и Антон не понимал.

Внезапно за стенами храма раздался грохот шагов.

– Это караульные? – спросила Эфира.

Глаза Антона широко распахнулись.

– Патруля здесь не должно быть еще час. – Он повернулся к брату. – Ты дал им наводку? Ты позвал их сюда?

– Зачем мне это делать? – спросил Илья, а его глаза так широко распахнулись, что сходство между ним и Антоном стало очевидным.

На улице появился призрачный свет.

Эфира взглянула на Илью, разрываясь между двумя вариантами. Если они сейчас его отпустят, то другого шанса не будет. Антон может больше никогда не совладать с Даром. А это означало, что Эфира может никогда не найти Чашу Элиазара.

Но если ее поймают и караульные решат запереть девушку в цитадели, то некому будет исцелять Беру, когда она начнет угасать. Эфира могла рисковать собственной жизнью, но не жизнью Беру.

Она схватила Антона за запястье, приняв решение. Девушка потащила его через санктум, через арку-вход на лестницу.

Высокий громкий свист пронзил воздух. Ослепляющий свет осветил их обоих, пригвождая к месту.

– Они грабят храм!

– Стойте где стоите, воры!

Прикрывая глаза рукой, Эфира повернулась к храму. Илья растворился в темноте.

– Только двиньтесь, и мы стреляем, – крикнул караульный.

Их было больше дюжины, с взведенными арбалетами. Слишком много, чтобы Эфира разобралась с ними, не рискуя оставить тела невинных после себя. Они приближались, заставляя ее и Антона оставаться на ступенях храма. В ушах зазвенел лязг обнажаемых мечей.

– Приказом конклава священников Паллас Атоса вы арестованы.

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО ХАССАН ПРОСНУЛСЯ РАНОи быстро оделся к завтраку. Он полагал, что Летия не пропустит возможности показать свое гостеприимство страже паладинов, и когда вышел на двор-террасу, то не был разочарован. Стол для завтрака изобиловал выпечкой с финиками и колотыми орехами, стеклянными мисками с густым кремом, политым медом, кувшинами с нектарами цвета драгоценных камней и серебряными чайничками с розовым чаем.

Пять паладинов в темно-синих плащах стояли вокруг этого пира и казались более готовыми к битве, чем к утренней трапезе.