Кейти Роуз Пул - Грядет Тьма [litres]

– А если бы я не был пророком? – медленно сказал он. – Вы бы все еще прятались в крепости? Или вы прибыли бы сюда, чтобы сражаться со свидетелями?

– Мы служим пророку, – повторил капитан Везерборн.

Хассан отвернулся.

– Думаю, мне лучше сейчас вернуться на виллу тети. Как вы сказали… о многом нужно подумать.

Капитан Везерборн кивнул.

– Конечно. – Он повернулся к служителю Эмиру. – Спасибо за все, что ты сделал. Твоя служба Ордену не будет забыта. Мы поговорим вскоре снова.

Эмир кивнул, и стража выстроилась в ряд, направляясь к дверям храма.

– Стойте, – сказал Хассан. – Что вы делаете?

– Вы сказали, что хотите вернуться на виллу тети, – терпеливо ответил капитан Везерборн.

– Да, но со мной пришли караульные, они меня проводят, – ответил Хассан. – Мне не нужно ваше сопровождение.

Теперь пришел черед смущаться капитану Везерборну.

– Ваша светлость, возможно, я неясно выразился. Я Хранитель Слова. Это стража паладинов. Мы здесь, чтобы защитить вас. Куда вы, туда и мы.

Хассан уставился на него. Наконец до него стало доходить. Час назад его призвала в храм Палласа группа людей, которых не видели уже столетие, и он понятия не имел зачем. Теперь он больше не был Хассаном Сэйфом, кронпринцем Херата. Он стал Хассаном Сэйфом, объектом тайного пророчества.

Последней и единственной надеждой остановить век тьмы.

В ПОСЛАНИИ ИЛЬЮ ПРИГЛАСИЛИ ВСТРЕТИТЬСЯ С АНТОНОМв храме Тарсеиса в полночь. Эфира оставила его в квартире Антона в портовом районе. Они знали, что за квартирой все еще наблюдают люди, нанятые Ильей, так что послание скоро найдут.

Им нужно было просто подождать.

Антон и Эфира стояли плечом к плечу в темном санктуме храма Тарсеиса. Ночь накрыла город, словно вуаль, и юноша чувствовал давление тишины.

Они выбрали храм из-за его географического положения: тот находился в стенах Верхнего города. Антон знал, что рискованно делать это там, где еженощно патрулировали пешие караульные, но в их окружении вероятность, что Илья приведет с собой наемников, чтобы устроить засаду, была минимальной. Караульные быстро заметят полдюжины вооруженных мечников, расхаживающих по улицам возле храма. Однако знание Антоном черных переулков города, а Эфирой – маршрутов патрулей означало, что у них получится остаться незамеченными.

– Когда ты обычно это делаешь… то есть когда ты кого-то убиваешь как Бледная Рука… что происходит? – спросил Антон приглушенным голосом в тишине санктума.

– Я врываюсь. Или прокрадываюсь. Убеждаюсь, что человек один. – Улыбка Эфиры стала опасной, словно яд. – А потом говорю бедным ублюдкам, зачем я здесь.

– Ты с ними разговариваешь?

– Все имеют право на последнее слово.

На Антона нашло извращенное любопытство.

– Что они говорят?

– Ты скоро узнаешь, – сказала девушка, отходя в тень.

Антон почувствовал приближение брата прежде, чем увидел его. Низкий гул его эши застучал в юноше, как зубы в стеклянном кувшине. Он взглянул на двери храма. В портике стоял человек, которого он надеялся больше никогда не встретить.

Лунный свет падал на широкий бледный лоб. Яркие золотистые глаза смотрели поверх прямого носа, так похожего на его собственный. Антон узнал бы это лицо где угодно. Он провел много времени, пытаясь стереть эту картину из памяти.

– Брат, – сказал Илья. Звук его голоса словно застыл льдом в венах Антона. – Давно не виделись.

Когда Антон встречал его в последний раз, оба были в поношенных лохмотьях, грязные и постоянно мерзли. Теперь Илья выглядел как один из гостей, которого Антон мог обслуживать в садах Талассы. Юноше было несложно поверить, что у человека перед ним были средства, чтобы нанять агента-провидца и обеспечить себя наемниками.

– Недостаточно давно, – ответил Антон. – Зачем ты меня искал?

Илья без колебаний ответил:

– Хотел убедиться, что ты в безопасности.

– Безопасности? – Антон чуть не потерял дар речи от удивления. – Тебя это никогда не заботило. Я не забыл, что ты пытался со мной сделать.

– Я изменился, – сказал Илья. Его ботинки застучали по камню, когда он ступил глубже в санктум. – Я оглядываюсь на то злобное, полное ярости существо, причинившее тебе боль, и больше не узнаю его. С тех пор как ты ушел, я только хотел найти тебя и сказать, как я сожалею о содеянном.

Впервые Антон задумался о том, что случилось с Ильей за годы после озера. Действительно ли мужчина, стоящий перед ним, изменился и больше не был тем мальчиком. Он точно выглядел по-другому в аккуратном сером эндаррионском плаще и начищенных сапогах. Но под дорогой одеждой во внешнем виде Ильи оставалось что-то беспризорное. Жажда в глазах, отчаяние, которое Антон видел только потому, что так хорошо знал его сам.