Дмитрий Манасыпов - 13 участок. Чужак [AT]

Чуть позже, истекая ею же, самой обычной красной кровью, туда осел Ворон. И уставился на меня блестящими глазами.

— Помираешь, Кроу?

Я чего-то там булькнул, понимая — смерть Хорберстайна никак не спасла меня от походя брошенного заклятья.

— А, — проворчал Абак, — наследство того демона никак не дает тебе умереть. Ты везучий сукин сын, Кроу. А я вот нет.

Да уж… Не знаю, что там было в пулях доктора, не знаю, как тот смог попасть в него, но из дырок текло не переставая.

— Жаль, — каркнул Ворон, — мир вокруг становится все красивее. Зато я уйду как воин, погибнув в бою. А не превращусь в пепел, воняющий векселями, банкнотами и чертовым капитализмом.

— Ди, — он скрипел все тише, — спаси этого дурака. Подтащи его ко мне, давай.

А?

Ди ухватила меня за пальто и послушно потянула по ковру. Боль проснулась, заставив кричать, но никого это не смущало. Ворон скрипел и булькал, истекая красным, но пока не умирал.

— Хочешь жить, Кроу?

Я моргнул, глядя на него с пола.

— Но в полиции тебе больше не работать. Никто, состоя в клане Ворона, не может работать в полиции.

Вот беда-то…

Абак макнул крыло в собственную кровь и мазнул перьями по моему лицу, что-то отрывисто кракая. Меня скрутило, боль прострелила насквозь и… И закончилась. Я даже смог сесть, ошалело смотря на эбеновый клюв и глаза, блестящие чуть слабее обычного.

— Запомни, фраер, — каркнул Абак, — такое прокатывает ровно один раз. Больше никто из моих тебя с того света не вытащит. Шаришь?

Я кивнул.

— Ну, живи, человек. Бывай.

«Лаки», из той самой пачки, что мне недавно зал именно он, пахла ошеломительно. Она пахла не только подкопченным табаком, фига. Она пахла самой жизнью и неожиданно стало сильно жаль из-за простой вещи: не предложишь ему сигаретку.

Потому что невозможно предложить закурить памятнику. Черному костяному памятнику, ведь именно в него превратился мой единственный знакомый Ворон.

Её ночь пахла опасностью, сталью и духами "Иранская яшма". Так себе аромат, если честно.

Но из-за него моя воняла кошками, улицей и десятой подряд "Лаки Страйк". И звучала саксофоном из вентиляции ночного клуба, на чьей крыше я ждал эту опасную чёртову суку. Я…

Я Алекс Кроу, детектив 13 участка Ночного Города, ждущий под дождем и в темноте суку, убивающую, когда звучит «Прогулка черной кошки». Я Лёха Воронин, попавший в другой мир, время и место, и просто пытающийся здесь жить. Пусть и не особо просто.

Да, я пока еще детектив, все верно. Надолго? Я не знаю.

Моросило. Неудивительно, это осень, пора привыкнуть, верно, дружок?

Внизу играл Луис, седой морщинистый чернокожий, любящий свой саксофон, бурбон и ночную жизнь. Скоро должны начать выступление «Моррис, Моррис и Мак-Кейн», отличная блюз-банда, переехавшая в Город из Орлеана. Ребята здесь уже второй месяц и каждую пятницу собирают полный зал, а «Прогулка чёрной кошки» стала настоящим хитом. Наверное, скоро стоит ждать пластинку с двумя белыми и одним чёрным лицом, на троих — пара улыбок и одна недовольная рожа. Мак-Кейн, вроде бы, никогда не улыбался.

Мы со Звездочкой, ждем другую черную кошку. Наша обожает гулять ночью. Каждая чертова прогулка заканчивается смертью, и, ну, вы знаете, не её. Давно стоит прекратить эти моционы, потому и приходится торчать здесь, под моросящим дождём, слушая пронзительную и рвущую душу музыку Луиса. Старый пердун на самом деле виртуоз, пользуется этим, катаясь как сыр в масле. Винченцо, хозяин «Вероны», понимает ценность древнего негра и платит даже больше, чем достаточно.

Луис подобрался к концу, саксофон, грешный, как жизнь его хозяина, плакал и смеялся. Звук идёт через вентиляцию, чуть дребезжащий и дерганый, совсем как переливающаяся лампами и красными бликами витрина салона приватных танцев «У Лу», напротив клуба. Пара ламп почему-то работают плохо, и красотка, смотрящая в ночь, как будто призывно подмигивает. Нет, детка, сегодня я не твой клиент. Но это так глупо и мило, что подмигнул в ответ.

Все, казалось бы, закончилось, но мне совершенно не верилось в такой исход. Не-не, просто ничего не бывает, даже кошки не родятся, что уж говорить о такой тонкой материи, как устройство этого мира.

Тогда, давным-давно, полтора суток назад, я поднял трубку телефона и сделал звонок в Участок. Примчался лейтенант, Макнамара и даже Смит. Ну и куча остальных ребят, от экспертов до просто любопытстввующих. Меня погрузили в машину и отправили к кэпу, уже напрочь истоптавшему свой кабинет в ожидании блудного сына и известий от него.