Лариса Крутько - Кровь с молоком или приключения королевского гвардейца

Любава наблюдала за ними со стороны, удивляясь, как можно получать удовольствие от битья друг друга. Лиза не хуже мальчишек научилась наносить и отбивать удары, могла защитить свою жизнь и честь любым подручным средством. Правда платой за эту науку были синяки и ссадины, ей их доставалось немало. Хотя она всегда обвиняла Рюдигера, что он поддается ей и жалея, дерется не в полную силу. Она не слишком понимала, для чего ей эти уроки, но только здесь ощущала себя счастливой.

Потом вдруг ее фигура здорово изменилась, и она оставила эти занятия, потому что не могла представить, что с ней будет, если вдруг потеряв равновесие во время драки, они с Рюгом упадут в траву слишком близко…

Теперь все это осталось далеко в беззаботном детстве, а впереди были долгие месяцы тревоги и неизвестности. Ей предстояло в полной мере насладиться ожиданием у окна. Кругом царила золотая осень, дни стояли яркие, солнечные, но для нее все вокруг вдруг стало серым и бесцветным.

Вечерами она беззвучно, чтобы никто не услышал, плакала в подушку. Изредка от него приходили письма, в них он писал о службе, о друзьях, о том что столица совсем не похожа на Темнолесье, и что на него самого здесь косятся, как на диво дивное.

Зачитав листочек до дыр, Лиза писала ответ и отправляла вместе со знакомыми купцами. Золотая осень сменилась дождями, и Лиза рыдала вечерами вместе с осенним небом. Затем землю присыпало снегом, и началась зима. Перед Рождеством она получила письмо, в котором Рюг просил ее приехать в Кулички.

Мать девушки удивленно смотрела, как Лиза перебирает платья. За это лето дочку стало не узнать. Раньше ее было не удержать дома, она так и рвалась в деревню. Синяки и ссадины, порванные платья, по словам бабушки она все время проводила в компании сорванцов-мальчишек. Впрочем, Катерина еще помнила свое детство, и сильно на дочку не ворчала.

Но в последние месяцы девушка стало вдруг сильно изменилась. Она стала тихой и задумчивой, и что особенно странно, проявила повышенный интерес к домашнему хозяйству. Как не удивительно, но у нее все получалось неплохо. Она хорошо разбираралась в тонкостях семейного бюджета, могла приготовить почти любое блюдо, вот только за рукоделие ее было не усадить. Исколов все пальцы, Лиза могла сердито зашвырнуть пяльцы в дальний угол. Ей явно не хватало терпения и усидчивости. Про Кулички она последнее время даже не упоминала, и вдруг изъявила горячее желание туда отправиться!

Госпожа Катерина была высокой, и несмотря на возраст, стройной. Светлая коса, такая же как у дочери, густая и длинная, была уложена вокруг головы.

— Ты же с осени там не была!

— Я по бабушке соскучилась, она будет рада! Да и друзей навещу!

Мать вдруг строго сказала:

— Смотри мне, Лизавета, принесешь в подоле волчонка или какое-нибудь чудо лопоухое хвостатое, из дома выгоню!

Лиза засмеялась:

— Ладно, обещаю, ни оборотней, ни троллей вам нянчить не придется!

На краю деревни почти у леса есть родник, который и зимой не замерзает. В Крещение сюда ходят за святой водой, летом же здесь хорошо прятаться от жары в тени деревьев и утолять жажду прохладной чистой водой.

Морозным зимним вечером у родника стояли парень и девушка. Обнявшись, они рисковали примерзнуть друг к другу. На темном небе были рассыпаны крупные яркие звезды, значит и завтра будет мороз.

Лиза в полушубке и бабкиной шали, круглолицая, румяная похожа на героиню какой-то забытой сказки. Рюг залюбовался ею, в городе все девушки какие-то тонкие, слабые, ведра не поднимут. Сам он отчаянно мерз, его прошлогодняя одежда стала ему мала. Тулупчик стал короток и узок в плечах, зато валенки Иоганна были не на шутку велики.

У родника можно было побыть вдвоем, не рискуя нарваться на веселую подгулявшую компанию. Ведь сейчас святки, и по дворам ходят шумные компании молодежи. В другое время они бы тоже не отстали от приятелей, но не сейчас. Наконец, совсем закоченев, они вбежали в избу бабки Насти. Увидев их, она всплеснула руками:

— Господи! Вы же почти синие! Ну-ка быстро к печке! Парень, да ты уши отморозил! — и правда, края ушей у Рюга были практически белые, но он, ничего не замечая, не сводил глаз с Лизы.

— Эй, ты что и глазами к ней примерз? Держи-ка вот, растирай скорей! — старушка вручила ему пузырек с гусиным жиром. От теплой печки клонило в сон, но то, что они сейчас были вместе, и так казалось сном. Хотелось, чтобы он никогда не кончался!

Бабка чем-то загремела у печки, и на столе появилось блюдо с пирогами, кружки с молоком.