Елена Гуйда - Игра [СИ]

Темный принц поджал губы.

— А теперь, едва выветрится хмель из твое пустой головы, подумай, как можно взять за жабры первого советника короля Вернарии, имея в женах его дочь? — сказала Тартейя, отставляя пустой стакан на столик.

Темный принц устало закрыл раздраженные дымом глаза.

— У меня другой вопрос: «Зачем?»

Со смотровой башни королевского дворца, открывался вид на весь Седмелен. Укутанный снегом. Чадящий серым дымом из печных труб. Врезающийся в величественные силуэты гор. Под натянутым пологом синего чистого неба с золотым глазом солнца.

Он был не такой, каким мне доводилось видеть его доселе. Беспокойный, словно потревоженный муравейник.

Все от мала до велика обсуждали сейчас одну новость — отказ короля Тегдарда Смелендерского от трона.

Видят боги, я не могла ни понять, ни осознать столь внезапного его решения.

Как и Сельми, которую сейчас провожали да кареты, запряженной четверкой лошадей. Едва держащуюся на ногах бывшую королеву Смелендера подпирало две фрейлины-вернарки. Одна из них Мариила, вторая — Бенерисса. О! Как она негодовала. Откуда и силы взялись? Кажется, вот только лежала чуть живая, а через миг уже била все, что под руку попадется. В том числе и своего венценосного мужа.

Сейчас она шла, гордо вскинув голову. Словно это все было не с ней. И только один единственный, полный злобы, ненависти, взгляд, брошенный на серые стены замка, выдал все ее чувства.

— Что теперь будет? — задал вопрос Тим, на который никто не мог дать однозначного ответа.

Что будет? Я не знала. Не понимала.

Тонкие нити неведомого кукловода обрывались, складывая куклы, бесформенной грудой. Или поднимали их выше над остальными. Кем он был? Мастер Наахар? Духи, вышедшие из темного источника? Или может кто-то еще? Боги? От этих мыслей ломило виски. Хотелось к ним прижать пальцы, чтобы они перестали метаться, выбивая барабанную дробь. Но так и оставалась, неподвижно стоять.

— Коронация, Тим. — наконец проронила я. — Моего мужа и моя.

— Не слышу радости в твоем голосе.

А чему радоваться. Вот уже две недели я не видела того, чьей женой стала. И с каждым днем, каждой минутой, все больше понимала, что боюсь его встретить. Посмотреть в глаза.

— Лорд де Нарен, я боюсь, что Вам не пойдет на пользу суровая погода Смелендера. — раздался позади голос, который я и хотела и в то же время боялась услышать.

Тимилу не нужно было повторять дважды. Он коротко поклонился тому, кто стоял за моей спиной, потом мне, и быстрым шагом удалился. И по мере того, как стихали его удаляющиеся шаги на меня накатывала паника.

— Увижу его еще раз рядом с тобой — разорву на месте. — сказал мой муж неслышно приблизившись и коснувшись дыханием моих, растрепанных ветром волос.

Я молчала. Или даже не дышала, закусив губу.

Он не прикасался ко мне. Но я чувствовала его тепло, согревающее спину. Наслаждалась его запахом мороза и гор. Мне хорошо было вот так молчать рядом с ним. И все же:

— Что теперь будет, Рин? — задала я вопрос, на который еще минуту назад сама не смогла найти ответа, и малодушно закрыла глаза, страшась ответа.

Он мучительно долго молчал. Настолько долго, что сердце пропустило несколько ударов.

— Весна, Миели. — сказал он наконец, склоняясь к моему уху. — Ты чувствуешь ее запах? Он уже разливается в воздухе, щипает в носу. Он дарит нам веру в то, что все можно снова начать сначала. С чистого листа, молодого ростка…

Я проглотила густой ком в горле.

— Думаешь получится?

— Думаю, что нет. Но кто мешает нам на это надеяться?

Кабинет лорда Наахара утопал в полумраке. Он сидел за столом, уложив голову на сцепленные пальцы, и смотрел на облизывающееся пламя в камине. Все случилось так, как он того хотел.

Его девочка. Его Миелисандра. Или как назвала ее мать Шианна. Он никогда не любил это имя. Принцесса Аделия была слишком светла и сентиментальна. Даже имя дочери дала, памятуя о покойной королеве матери. За свою наивность и поплатилась.

Мастер Наахар скрипнул зубами и в такт выплеснувшейся злости, взмыло пламя в камине. Плюнуло искрами в гудящий дымоход.

Ренеайя.

Она знала куда бить, так чтобы свалить его с ног. Бить именно туда, что еще тогда молодой, но уже знающий чего хочет, Редхард старался искоренить в себе. Он раз за разом повторял себе, что не существует любви. Убеждал себя в этом. И порой даже получалось. Но один взгляд на юную Дель и все его труды рассыпались, тлели от одной чуть смущенной улыбки.