Елена Гуйда - Кель. Год Стального Ястреба [СИ]

К тому же она была тем единственным человеком, который общался со мной просто потому что хотел. А не по делу. Все же здесь знали кто я. И кто мои родители.

Так и прошел год Красного Зайца и наступил Год Стального Ястреба.

В тот год, когда мне исполнилось пятнадцать, мой мир заиграл новыми гранями.

С того дня, как Черный Пес перечеркнул одной фразой всю мою дальнейшую судьбу, прошел год. Ровно год с тех пор, как я покинул родной дом и ушел по той дороге, на которую уже много веков не ступал ни один представитель нашего рода. Ровно год, как я зеленый и хилый пришел в стены академии. Год тяжелых тренировок и недоспанных ночей. Год зачитанных до дыр историй великих войн и сражений. Год, холодных зимой и душных летом, казарм. Год настороженных взглядов и едких слов. Которые, впрочем, менялись на более доброжелательные и порой уважительные. Год, который я впервые в жизни шел по своей дороге сам. Без родных и близких. Хотя нет. Это был год, когда со мной каждый шаг делала девушка с вспыльчивым ехидным нравом, огромными карими глазами и запахом пряного тэрхи. Которая, с каждым днем открывала мне мир, в котором живут обычные люди. Не холодные и надменные, как статуи в Главном Храме, а живые и теплые. Со светлыми улыбками и удивительными запахами.

И видят боги, в этот год я был счастлив.

Счастлив от того, что боль и усталость не позволяли думать о прошлом.

И все же порой, мои мысли возвращались к тем, кто так ни разу и не вспомнил обо мне. Те, кто когда-то были моей семьей, отреклись от родства. И пусть семейной книге я еще оставался, как единственный наследник мужского пола, но та запись была лишь завитушки на пожелтевшей бумаге. Иногда я злился на них. Иногда обижался. А порой думал, что лучше бы родился в доме булочника со светлим пухлым лицом и добрыми глазами, сыном которого был мой товарищ кадет Вел.

И все же я чувствовал себя счастливым.

Счастливым потому, что мое тело, незаметно для меня, приобрело силу и ловкость, о которой я и мечтать не мог. Теперь из зеркала на меня смотрел не подросток с тонкими руками и отчаявшимся взглядом, а кадет Кельвар Сальхэ. И он мне нравился. Высокий, черноволосый, загорелый и темноглазый. С прямым ровным носом и уверенным взглядом. И даже коротко остриженные волосы его не портили.

— Вы опора и защита Таххарии. Ее сила. Ее будущее. — вещал лейтенант Дархо поутру на тренировочной площадке. — Так что подтянулись, доходяги, и двадцать кругов по полосе препятствий. МАРШ!!!

И никто не возмущался. Не стонал и не просился. Все кто не осилил — ушли еще в первые два месяца учебы. Остальные же или не имели другого пути или действительно хотели пройти именно этот.

В тот день я снова стоял на той крыше. День моего пятнадцатилетия. Смотрел на такую же пеструю реку людей, изворачивающуюся на узких столичных улочках. Горячий ветер, напоенный запахами города, овевал лицо. Я вдыхал его полной грудью. Впитывал, разделял. Дворовая кошка… Булочник… Молочница… Аристократ верхом на лошади… Парень, только вышедший от любовницы…

Каждый запах, каждая отдельная нотка. Я мог стоя на крыше, рассказать, чем завтракал или занимался каждый. Например, девушка в мужских штанах и узкой сорочке, только что пила тэрхи на соседней улочке и ела мясной пирог. А сегодня утром была в академии…

И только после этого я понял, что это лавировала в толпе Сати. Но не стал ее догонять или окликать. Просто следил, как она быстрым уверенным шагом проходит мимо длинных рыночных рядов. Как склоняется над прилавком, что-то разглядывая. Как хмурится, закусывает губу…

Я смотрел на нее. Выделял из всех остальных ее запах и улыбался.

Улыбался шумной столице, жаркому солнцу, восточному ветру. Он и принес запах леса. Такой резкий, свежий, чуждый. Это был не сладко-терпкий запах таххарийских лесов. Он пришел сюда издалека. Оттуда где я никогда не был. И я начал рыскать взглядом по толпе. В душе разгорался азарт. Интерес. Чувство, словно у меня появилась возможность коснуться чего-то нового.

Они появились неожиданно. Трое. Женщина и двое мужчин. И мне, выросшему в семье колдунов, не составило труда разглядеть, кем они были. Женщина, невысокая и худощавая с тонкими и острыми чертами лица, светлыми глазами сероватой кожей. Волосы спрятаны под платок, повязанный на алларийский манер. Кажется, узлы накрученные на макушке, значат то, что женщина замужем. Но для себя решил посмотреть в учебнике. Рубашка длинной в пол, расшитая узорами, в которых если приглядеться, легко различить таххарийские защитные плетения, которые показывал когда-то мне отец. Синий широкий пояс. И золотистое плетение брачных татуировок на запястьях.