Наталья Авербух - Напарница вампира

— Знаю… — пробормотала я и снова взглянула на лежавшее между нами тело. — Смотри! Это всё из-за вас! Почему вы отказали ему в помощи? Почему не захотели спасти?!

— Мёртвые не имеют дела с живыми, — равнодушно отозвалась вампирша.

— Но до сих пор ему позволялось заниматься своим делом! И Мастер даже помогал ему? А где сейчас Мастер?! Почему он не пришёл?

— И мёртвые не мстят, — со странной смесью жалости и насмешки проговорила Грета. — Особенно живым. Твой друг хотел мстить, хотя Мастер и запрещал ему. Мастер предоставил его собственной участи. Это справедливо, сестрица.

— Он погиб, защищая меня! — не слушала я вампиршу. — Погиб, хотя Мастер клялся мне, что будет защищать нас обоих! Где был Мастер в этот момент?! Где он?!

— Каждый сам пьёт до дна свою месть, — прежним тоном произнесла Грета, и мне послышалось в её тоне скрытое злорадство, как если бы ребёнок исподтишка показывал мне язык.

— А я? Ведь я же не…

— Ты — часть его платы, — ответила Грета и всё-таки показала язык, что совсем не вязалось с её обликом обольстительницы. — Он хотел рискнуть — Мастер предупреждал его. Он мог поплатиться тобой, а поплатился собой… что же, будет урок другим.

— Ты… — Я грубо выругалась, но вампирша никак не отреагировала на это. — Грета… ты можешь его спасти?

— Нет, — просто ответила бывшая авантюристка, не унижая ни себя ни меня ненужными издёвками. — Он мёртв, мёртв окончательно. Тут уж ничего не сделаешь. Мы с Мастером пришли позаботиться о теле собрата.

— Вы… — В горле встал противный холодный комок, а сердце, казалось, перестало биться. — Вы заберёте его?

— Как только уйдут люди, — пояснила Грета. — Мастер, видишь ли, предпочитает не показываться тем, кого не собирается убирать или обращать.

— А… — Говорить было с каждым мгновением всё труднее и труднее. — А… я?

— Мастер просил передать, что, коль скоро твой друг никогда не станет взрослым, ты никогда не станешь вампиром, — сообщила мне Грета ничего не выражающим тоном. — Ты свободна.

— Но как же… — пролепетала я, невесть что желая возразить. Мне хотелось умереть здесь же, сейчас же, немедленно! Что стоило Мастеру или Грете оборвать мои страдания?

— Разумеется, дом тебе придётся продать, но твои доходы останутся за тобой, сестрица Тирса. Мастер особенно подчёркивал, что выполнит со своей стороны все взятые на себя обязательства.

— На что мне теперь доходы? — не поняла я.

— Жить, — коротко ответила вампирша и оглянулась.

— Жить?! — горько переспросила я. — Зачем? Я умерла. Я лежу здесь. На что мне жизнь?

— Дрон, — позвала Грета неожиданно певучим голосом. — Вот так встреча! Дрон Перте, пожалуйте сюда!

— Грета! — словно в трансе воскликнул авантюрист. Я взглянула в лицо вампирши — оно светилось злорадным торжеством, словно у девочки, обыгравшей свою ровестницу. Торжеством — и чем-то ещё, что с полным правом можно было бы назвать похотью, голодом и желанием. — Сестрица Грета! Но ты же умерла!

— Умерла! — расхохоталась вампирша жутковатым серебряным смехом, в котором не было веселья, а была одна только безупречная мелодичность. — Разумеется, я умерла, милостивый хозяин Перте! Меня убила вот эта девочка, вы знали об этом?

— Грета! — возмутилась я, догадываясь, что вампирша применяет к несчастному сыну синдика своё колдовство, свои чары ожившей покойницы. — Грета, как тебе не стыдно! Немедленно прекрати!

— Ах, так тебе дорог этот мальчик! — всё с тем же бесчеловечным торжеством отозвалась не-мёртвая. — Так бы и сказала, а то всё «Гари» да «Гари»!

— Прекрати! — закричала я. — Злая, бесчувственная кукла! Мне никто не дорог, да только ты ведёшь себя безобразно! Прекрати немедленно!

— Для твоей же пользы стараюсь, — надулась Грета, и Дрон Перте как будто стряхнул гибельные чары.

— Грета?! — переспросил он. — Так ты не умерла! Стала вампиром, как вот этот вот!

И указал кончиком вложенной в ножны шпаги на тело Беренгария.

— Как вот этот, — улыбнулась вампирша, снова становясь недосягаемо прекрасной и обольстительной. Дрон Перте шумно выдохнул воздух и судорожно вздохнул, а в моём сердце на миг поселилась безумная тоска — мне хотелось вот так вот, как эта женщина, одним взглядом, одним словом вселять желание в мужчин и никогда ни о чём не жалеть. Но странное чувство быстро пропало, сменившись настоящей тоской — по тому, кого больше уже не вернуть. — Послушайся-ка меня, милый мой Дрон Перте. — Ты победил, и заслужил по праву и славу, и невесту, и приданное. Вот перед тобой эта девочка, у которой больше нет никого. Уведи её отсюда, будь уж добр.