Джо Уолтон - Клык и коготь [litres]

Челюсть Эйвана отвисла.

– Я не могу поверить, что все это происходит на самом деле, – сказал он. – Если это сон – то очень хороший. Себет, когда ты не вернулась домой, я думал о том, насколько сильно привязался к тебе, сильнее, чем когда-либо намеревался. Я боялся, что никогда тебя снова не увижу. Я не мог на тебе жениться, тогда это понизило бы наш статус до нуля – смысла не было. Я думал, что, может быть, когда-нибудь мы сможем это сделать или, может быть, твой отец оставит тебе немного золота и я смогу забрать Агорнин обратно у кузена Даверака Вримида и отвезти тебя туда. Я уже подрос, и после победы в суде у меня появится репутация, и еще имеются друзья в Ириете. Но сейчас ты мне предлагаешь богатство и положение, которые находятся за пределами моих самых буйных мечтаний. Ты предлагаешь мне, а не я тебе. Я никогда не ухаживал за тобой, как положено ухаживать за драконицей или за женой, ты была моим клерком, моей любовницей. Даже несмотря на то, что ты мне очень дорога, я не знаю, могу ли я вот так принять положение из твоих рук.

– Это было да или нет? – спросила Себет, сжавшись как пружина.

– Я не знаю, – ответил Эйван. – Что, если бы я попросил тебя отказаться от имени Телсти, поехать со мной в Агорнин и там выйти за меня?

Она поколебалась.

– Я обещала моему отцу, – сказала она. – Я никогда ни у кого не искала защиты, и у тебя тоже. Мы были партнерами, так я сказала моему отцу. Это то, чего я сейчас хочу – не быть женой, чтобы ты владел мной, как вещью, я хочу продолжать наше партнерство, сама принимать решения.

– Это почти как если бы я стал твоей женой, – сказал Эйван в нерешительности.

– Почему бы нет? Партнерство. Две жены – это может сработать лучше, чем два мужа. Ну, давай же, Эйван, разве ты не хочешь стать Высокородным Телсти, разбогатеть и хорошо провести время? – Она улыбнулась ему, дразня его глазами, как прежде, и он потянулся к ней.

– Так вот это ты предлагаешь? – спросил он, и она нежно укусила его за губу. – Тогда я согласен, – сказал он. – Это очень странно, но я согласен. Прекрасная драконица, полцарства и титул – выше Высокородных никого нет.

– Чем же мы теперь займемся? – спросила Себет, глядя на него из объятий. – По традиции в этом месте я должна зардеться, но я и так уже розовая.

И здесь мы тихо опустим занавес над следующим предложением Эйвана.

Благородна Бенанди ничего не сказала, когда Селендра вернулась из суда вся розовая, обнимая Шера. Глаза Благородной медленно завертелись, и она плотно сжала губы. Шер был ранен в нескольких местах, но сиял.

Эймер и Фелин проводили Эйнар в ее комнату.

– Я должна поговорить с Селендрой, – сказала Эйнар. – Мне гораздо лучше, хотя я думала, что лучше уже никогда не будет. – В ее окраске было определенно больше жизни, чем раньше.

– Это чудеса, которые творит драконья плоть, – сказала Эймер знающим тоном, хотя никогда в жизни не отведала ни кусочка. Она помогла своей хозяйке устроиться на золоте. – Ты поправишься. Вот и хорошо, я бы никогда не простила себя за то, что отпустила тебя одну, если бы он тебя убил.

– Ты не смогла бы ничего сделать, – сказала Эйнар со слезами, выступившими на глазах. – Он сожрал Ламит за то, что та пыталась меня прикрывать. Просто слопал. Он бы сделал то же самое с тобой, только еще быстрее, потому что ты старая.

– Он был позором своего рода, – вставила Фелин.

– Положение рабов – вот что позор для рода драконов, – сказала Эйнар запальчиво.

– Тебе надо отдохнуть, – ласково сказала Фелин.

– Я не могу отдыхать, пока не поговорю с Селендрой, – сказала Эйнар.

Эймер и Фелин обменялись взглядами, и Эймер едва заметно кивнула.

– Я найду Селендру, а потом тебе действительно надо успокоиться. Достаточно волнений для одного дня, – сказала Фелин.

– Ты что-то упоминала о положении слуг в письме к Чтен’ Сел, – сказала Эймер наобум.

– Я уже давно и много об этом думаю. Это не только из-за Даверака, хотя жестокость со слугами в Давераке раскрыла мне глаза. Это в целом – неправильно. Связывать крылья – это неправильно.

– Это Ярги начали связывать крылья, – сказала Эймер, отворачивая морду.

– И нам следовало прекратить это, как только мы от них избавились, – сказала Эйнар с напором.

Вошла Селендра, вся розовая. По правде говоря, розовый цвет шел ей куда меньше, чем девственный золотой. Без сомнений, через некоторое время она поменяет розовый на красный, в сочетании с которым ее фиалковые глаза снова заиграют. Пока же, хотя необходимо описывать всех невест как прекрасных, скажем только, что Шер определенно находил ее более прекрасной, чем любое зрелище, которое когда-либо созерцал. Она была такая розовая и так несла свою рдяность, что никакие другие описания не требовались.