Энтони Райан - Владыка башни

— Разбойники, — произнесла Рива, приглядевшись к трупу мужчины и к веревочному кляпу, засунутому ему в рот. — Похоже, они заставили его смотреть.

Теперь, обыскивая землю в поисках улик, Аль-Сорна двигался с невиданной скоростью.

— Все случилось около полутора суток назад. И это в лучшем случае, — заметила Рива. — Следы давно остыли. Сейчас они уже смылись в ближайший городишко, где пьют и развратничают, проматывая награбленное.

— Похоже, любовь Отца Мира изрядно притупила твои чувства, — резко бросил он ей в ответ.

Его неприкрытая злость заставила Риву покрепче сжать нож.

— Эти земли изобилуют ворами и убийцами, Темный Меч. Я уже видела смерть. Нам с тобой еще повезло, что мы сами не привлекли внимание разбойников.

Его взгляд смягчился. Аль-Сорна выпрямился, сразу утратив повадки зверя.

— Ближе всего отсюда Рэнсмилл.

— Это нам не по пути.

— Знаю, — сказал он, подходя к трупу мужчины и обрезая своим коротким ножом удерживающие его веревки. — Собери сушняк. Много сушняка.

На то, чтобы добраться до Рэнсмилла, ушел день. Городок — точнее, унылое скопище домишек вокруг водяной мельницы — стоял на реке Аверн. Оказалось, в нем царило какое-то лихорадочное веселье: народ толпился около пестро раскрашенных кибиток, составленных полукругом, а ночную темноту разгоняли многочисленные факелы.

— Комедианты, — брезгливо обронила Рива, разглядев фривольные, а то и попросту непристойные изображения, намалеванные на кибитках.

Они протолкались сквозь толпу, при этом Аль-Сорна по-прежнему не снимал капюшона. Впрочем, взгляды зрителей были прикованы к деревянной сцене в центре полукруга, образованного кибитками. На сцене узколицый человек в ярко-красной шелковой рубашке и обтягивающих штанах в черно-желтую клетку играл на мандолине и пел, а женщина в полупрозрачном платье танцевала. Игра была прекрасна, голос — чист и напевен, но внимание Ривы полностью захватила танцовщица, грациозность и точность ее движений. Она не могла отвести от нее взгляд, словно мотылек, привлеченный огнем. Обнаженные руки, казалось, пламенели в свете факелов, а небесно-голубые глаза сияли из-под тонкой вуали…

Сжав руки так, что ногти впились в ладони, Рива отвернулась и закрыла глаза. «Отец Мира, снова молю тебя о прощении…»

— В твоей руке моя рука. — Мужчина в красной рубахе пел последний куплет баллады «Через долину». — И вся в слезах твоя щека, на небесах, моя любовь, дождусь твоей улыбки…

Вдруг он запнулся и вытаращил глаза, заметив кого-то в толпе. Рива проследила за его взглядом: певец смотрел прямо в лицо Аль-Сорны, полускрытое капюшоном.

— …вновь, — с заминкой закончил он.

Несмотря на несколько скомканный финал, толпа разразилась аплодисментами.

— Спасибо, друзья мои. — Певец низко поклонился и протянул руку, представляя танцовщицу. — Мы с прекрасной Эллорой от всего сердца благодарим вас. Отблагодарите же и вы нас со своей обычной щедростью.

Кивнул на корзинку, стоящую у сцены, а затем продолжил торжественным голосом:

— А теперь, дорогие друзья, приготовьтесь к последней части нашего сегодняшнего выступления. Это будет история о высокой судьбе и низком предательстве, о пролитой крови и украденных сокровищах. Предлагаем вашему взыскательному вниманию «Месть пирата»!

Затем певец подал руку девушке, и они спрыгнули со сцены. При этом стало заметно, что музыкант сильно хромает. Из-за кулис вышли двое актеров, одетых в причудливые наряды, напоминающие одеяния мельденейских моряков. Аплодисменты стихли.

— Я вижу корабль, капитан! — воскликнул первый, тот, что был пониже ростом, разглядывая воображаемый горизонт в деревянную подзорную трубу. — Похоже на посудину из Королевства. Хвала богам, богатая добыча сама плывет нам в руки.

— Воистину, вот уж добыча так добыча! — отозвался второй «пират», повыше ростом, с приклеенной бородой и с намотанным на голову красным шарфом. — Прольется море крови, чтобы насытить наших богов.

Актеры разразились жутким хохотом. Рива почувствовала легкое прикосновение Аль-Сорны к своей руке. Он еле заметно кивнул влево, и девушка последовала за ним сквозь толпу к проходу между кибитками. Она не удивилась, когда обнаружила там певца, жадно глядящего на Аль-Сорну, — его глаза блестели в темноте. Тот откинул свой капюшон.

— Сержант Норин, — произнес Ваэлин.

— Милорд, — выдохнул мужчина. — До меня доходили всякие… слухи, но…