София Серебрянская - Исповедь колдуна [СИ]

У дверей хижины он на мгновение всё же остановился, прислушиваясь и силясь понять, дома ли страшный колдун или же отлучился куда-нибудь по своим колдовским делам. Из старого здания, давно не выглядящего жилым, не доносилось ни звука, и тогда Ринмир смело потянул дверь на себя.

Внутри здание оказалось намного более необычным, чем казалось снаружи. Под потолком были развешены гроздья сушённых трав, и в воздухе витал какой-то странный, незнакомый, но почему-то не пугающий аромат. В камине еле-еле тлели угли. На мгновение Ринмиру показалось, что единственная комната хижины пуста, пока он не услышал кашель откуда-то слева. Вскрикнув, он отшатнулся. Сложно было не понять: колдун его заметил. Но неожиданно вместо ругани он услышал старческий спокойный голос:

— Не бойся, дитя. Подойди, раз уж пришёл…

Ринмир не мог заставить себя сделать шаг вперёд. Мальчишка просто стоял и смотрел на человека, бревном лежащего на узкой скамье у стены, едва прикрытой каким-то жалким тряпьём. До того он никогда не видел смертельно больных, но то, что старик болен, стало ясно сразу. Его кожу покрывали жуткие язвы, а морщины, казалось, прорезали кожу насквозь. Ринмир попятился — и старик снова закашлялся:

— Пожалуйста, подойди ко мне, дитя. Я ждал тебя.

— Меня? — недоумённо смотрел на больного старца мальчик, прикидывая, не поздно ли ещё убежать куда подальше. — Как вы могли ждать меня, если я вас не знаю?

— Может, и не тебя, — спокойно отозвался старик, в голосе которого отчего-то чувствовалось облегчение и… счастье? — Может, любого, кто сможет мне помочь. Ты же не откажешь в помощи старику?

Ринмир мгновенно очутился меж двух огней. С одной стороны, родители частенько говорили, что колдун, живущий в лесу недалеко от деревни, балуется чёрной магией и подходить к нему нельзя. Тем более — помогать ему. Но с другой стороны, те же родители твердили: нужно уважать старших, особенно — больных и немощных стариков. А сейчас перед ним был колдун. Да, колдун, но он же — больной, умирающий старик.

— Что вам нужно? — тихо спросил Ринмир, сжимая руки в кулаки и снова их разжимая. Что, если старик на самом деле хочет съесть его, как какой-нибудь людоед из сказок?..

— Ничего серьёзного, ты справишься, — старик слабо улыбнулся стянутым в нитку ртом. — Видишь чашу воды, вон там, на столе?

Ринмир покорно посмотрел в указанном направлении и действительно увидел чашу — небольшую, криво вылепленную из обожжённой глины. Наверное, поэтому вода в ней казалась чуть красноватой, будто была разбавлена соком ягод… или кровью. От такой мысли мальчишке снова стало страшно, но чувство, что он не может сейчас уйти, не отпускало его. Вдохнув поглубже, он взял чашу и побрёл к старику. Тот слабо улыбнулся:

— Хорошо. Поставь, будь добр, на пол, рядом со скамьёй.

Ринмир послушно поставил чашу в указанное место и выжидающе посмотрел на старого колдуна, силясь понять смысл этих действий. Старик говорил со всё тем же облегчением, но теперь уже торопливо, поминутно кашляя, словно опаздывая куда-то:

— Дай мне руку, дитя. Помоги встать.

Ринмир протянул старику дрожащую ладонь. Тот обхватил худыми пальцами, походящими на легко гнущиеся лапы паука, запястье мальчика, и неожиданно потянул его на себя. Вроде бы следовало испугаться, закричать, но страха почему-то не было. Всё происходило так, как должно было. Сомнения, страх, желание вновь спрятаться за спиной родителей — всё это уходило.

Глаза стариков, которых знал до того Ринмир, походили своим цветом на выцветшую ткань: блеклые, усталые. С этого же лица на него смотрели тёмные, почти чёрные глаза, пугающе молодые и ясные. Может, у всех колдунов такие странные глаза?

Ринмир не увидел того, что было дальше. Скорее, почувствовал. Почувствовал, как что-то тёмное выбирается прямо из этих глаз, впиваясь в него самого, не давая вырваться и освободиться. Он вскрикнул — и что-то неожиданно отступило, чтобы после вновь потянуться к нему. Робко, почти нежно, как материнская рука, эта темнота коснулась его. Старый колдун тихо засмеялся и с ободряющей улыбкой на губах произнёс несколько коротких слов. Смысла их мальчик не понял: то ли старик говорил на каком-то неведомом языке, то ли это было заклинание. После он обессилено зажмурился, словно отходя ко сну.

Мальчишка стоял неподвижно, глядя на закрывшиеся глаза старца и ожидая, что тот очнётся вновь. Лишь когда за окном уже начало темнеть, Ринмир понял: старый колдун больше не дышит. Почему-то осознание этого не испугало ребёнка. Пришли в голову совсем не детские мысли о том, что надо бы рассказать людям в деревне и поговорить с могильщиком, чтобы обеспечить старцу достойное погребение.