София Серебрянская - Исповедь колдуна [СИ]

Надев лучшую свою рубашку, на которой сохранилось меньше всего застиранных следов от пролитых отваров, молодой маг устремился в сторону деревни. Весело щебетали птицы, шелестели на ветру листья — что дурного могло случиться в подобный день? Не заботясь ни о ком и не о чём, Ринмир мчался по тропе. На бегу он пытался подобрать нужные слова: как начать разговор, как задать вопрос, как не оплошать перед отцом невесты…

За такими мыслями он не замечал, сколь пустынны улицы Арги, не замечал тех взглядов, что были устремлены на него из-за полуприкрытых ставен и дверей. Лишь через некоторое время он остановился, сообразив: на улицах не видно ни одного человека, хотя солнце уже довольно высоко.

— Где все?.. — пробормотал он себе под нос, но всё же двинулся вперёд, к дому старосты. Как ни странно, там он получил ответ на свой вопрос: большинство деревенских жителей столпились вкруг хижины старосты. Сейчас их вниманием завладел вовсе не он, нет: прямо перед хижиной расположился наскоро сложенный постамент, на котором разместились трое незнакомцев. Двое были воинами; третий, в богатых жреческих одеяниях, смотрел на мир с таким презрением, что, казалось, в прозрачном синем сапфире на его крупном перстне было больше жизни, чем в сощуренных старческих глазах. Он говорил людям о чём-то — и Ринмир немо наблюдал, как люди разом оглядываются, шепчутся о чём-то, смотрят на него…

Наконец, перешептывания стихли. Ринмир стоял напротив толпы односельчан, пытаясь понять, отчего за столь краткий срок они переменили своё отношение. Сейчас те, кто был ему благодарен, смотрели не с уважением, а с сожалением и страхом. Солнце скрылось за набежавшей тучей, и тени словно разрослись, укрывая собой всю деревню…

— Это — ваш колдун? — негромко спросил жрец. В воцарившейся тишине его шёпот показался громче самого пронзительного крика, и Ринмир попятился. Он не знал, какие слова ему сейчас будет суждено услышать. Просто он видел, как черны те нити, что связывают Верховного Жреца с иным миром. Будто марионетка, он барахтался в этих нитях и не мог освободиться из них. Если бы только было можно применить магию, которая как-то очистила бы эти нити, не дала им отравлять старика… Наверное, он сильно болен.

— Да, это он, — шепнул кто-то в толпе. Ринмир не узнал голос этого человека: его внимание было сосредоточено на чёрных нитях, опутывающих жреца.

— Скажи, — старик тяжело поднялся, приближаясь к юноше и сверля его пронзительным взглядом, — тебе нравится применять магию? Расскажи, что ты чувствуешь, когда тебе приходится колдовать?

Только растерянностью и непониманием происходящего можно было объяснить, что Ринмир ответил правду:

— Гордость. Моя магия спасла множество людей. Без неё я бы не добился нужного результата.

Старик на удивление печально посмотрел на молодого мага, будто и ему тоже были свойственны сожаления. Затем он заговорил, и каждое его слово отдавалось эхом где-то в глубине души, вырезалось на сердце кровоточащими буквами:

— Совсем недавно Предвестница говорила с нами. И она сказала: магия — зло, которое погубит мир, обречёт его на падение…

— Что за ерунда?! — воскликнул Ринмир, забывая о том, с кем ему сейчас пришлось говорить. Старик устало опустил голову, потирая сапфировый перстень:

— Значит, ты не раскаиваешься?..

— В том, что спасал людей?! — недоумённо пробормотал Ринмир, всё ещё не понимая до конца, что происходит. Эхом пронёсся над деревней его ответ:

— Мне не в чем раскаиваться.

— Вот как.

Больше старик не произнёс ни слова. Он лишь обернулся к своим воинам, подавая им знак схватить юношу…

Ринмир царапнул ногтями деревянную ставню, и послышался тихий скрип. Лайонелл вздрогнул, понимая, что до того даже не смотрел на колдуна. Словно перед его внутренним взором проносились эти обрывки чужой жизни; словно он сам присутствовал там, в той давно забытой деревне, где сейчас нет и следа жизни.

— Значит, ты…

— Нет, я не пытаюсь тебя разжалобить, мальчик, — уже слегка раздражённо прервал Лайонелла колдун. Золотой Страж поспешно исправился:

— Я не это хотел сказать! Просто… Наверное, тебе больно? Из-за того, что произошло?

— Время лечит боль, и это не пустые слова. Тогда — может быть, было больно. Сейчас я уже не помню, да и что толку от боли? — колдун говорил ровно, без малейшего сомнения в своих словах. Затем, запрокинув голову и посмотрев куда-то в потрескавшийся потолок, Ринмир спросил: