София Серебрянская - Жизнь длиною в сон [СИ]

Коридор за дверью оказался бесконечным. Леон растерянно покрутил головой, пытаясь понять, откуда доносится голос. В уже почти окончательно проснувшийся мозг врезалось очередное:

— Па-ап!

Оркотт никогда не считал себя впечатлительным, но от тонкого детского голоска по спине стадами побежали мурашки. Кажется, скоро их можно будет сгребать горстями. Если перестать искать объяснения и на минуту принять, как должное, что его опять перекинуло в другую «реальность», то вполне логично, что здесь человек по имени Леон Оркотт — женатый мужчина. Жениться уж точно было бы легче, чем загреметь в кардиохирурги.

По крайней мере, можно не бояться смерти. Вроде как. Она всё равно не настоящая. Во сне можно сдохнуть хоть двести раз — и снова воскреснуть.

Во сне? Ну-ну…

— Заткнись, — голос в голове уже воспринимался гораздо спокойнее, чем прежде. Забыть, просто забыть всё содержимое предыдущего кошмара. Интересно, руки трясутся из-за неприятных воспоминаний или из-за зовущего детского голоска? Наверное, самый жуткий кошмар холостяка — неведомый ребёнок, усиленно называющий тебя своим отцом. Хорошо хоть мама симпатичная.

Вдохнув глубже, словно перед прыжком в ледяную воду, Леон открыл дверь. Слишком большая комната, слишком большая кровать — и слишком крохотный ребёнок, забившийся в самый её угол и закутавшийся в толстое одеяло. Бывший детектив растерялся — он смутно помнил Криса таким же маленьким, а с другими детьми лет четырёх-пяти, в общем-то, ему и не доводилось общаться.

— Что такое?

«Вспомнить бы ещё, как тебя зовут. Она ведь говорила… Рикки. Да, точно, Рикки».

Мальчик выкарабкался из-под одеяла, спрыгнул с кровати, после чего повис на растерянном «папочке» и жалобно протянул, показывая куда-то в глубину комнаты:

— Там, в шкафу, монстр! Папа, дай мне пистолет, я его убью!

— Э… — Леон почесал в затылке, вспоминая, как обычно в этом случае успокаивают излишне впечатлительных малышей. — Давай посмотрим, что там за монстр.

Включать свет не хотелось. Ноги и так подкашивались от одного вида этого ребёнка. Бывший детектив никогда не представлял себя в роли отца семейства, и светловолосый мальчишка, так похожий на него самого в детстве, слегка нервировал. Или не слегка. А ведь и в самом деле. С низкой вероятностью, конечно, но если бы он не кинулся на поиски Ди, а строил свою жизнь дальше, выбросив графа из головы… Может, он и встретил бы девушку, женился… Далее — закономерный итог. Хотя какая женщина выдержала бы рядом с собой полицейского? Почти все в отделении умудрились как минимум один раз развестись.

— Не надо, я сам! — воспротивился Рикки. — Только пистолет дай!

Вот же несчастье.

— А у тебя лицензия на оружие есть? Без лицензии — извини, не могу, — язык слушался плохо, словно у пьяного. Отставить идиотскую сентиментальщину. Он, Леон Оркотт — убеждённый холостяк. Пожизненно.

— Пап, ты же сам сначала пистолет купил, а потом лицензию… — обиженно пробубнил Рикки, но думать над его словами не хотелось. Леон подшёл к шкафу, который украшало огромное зеркало. Сам он выглядел старше, чем покойный ныне кардиохирург, но младше своих реальных лет. Около сорока-сорока пяти. Рикки всё ещё топтался рядом, продолжая хныкать, когда Леон распахнул шкаф:

— Видишь? Тут никого нет.

— Он прячется, когда ты приходишь!

На такую логику бывший детектив не сразу нашёлся, что ответить. Нет, серьёзно. Как живут те несчастные, которым приходится общаться со своими кровиночками каждый день? Рехнуться же можно!

— Можно я посплю с тобой и с мамой? Ну пожа-алуйста!

Перспектива обернуть кошмарный сон в хороший путём особо тесного общения с красоткой оказалась под угрозой.

— Ты уже взрослый, один поспишь… — Леон попятился к двери, надеясь, что успеет выскочить, но попытку к бегству тут же пресёк преисполненный праведного негодования вопль:

— Ты тоже большой, а спишь с мамой!

Воистину, дети — цветы жизни. На могилах родителей. Так и пришлось возвращаться в спальню — с повисшим на руке мальчишкой, присосавшимся не хуже пиявки.

— Рикки, иди к себе, — пробурчала себе под нос блондинка, чьё имя до сих пор оставалось тайной за семью печатями. Мальчик, проигнорировав требование матери, забился к ней под бок и почти сразу мирно засопел. Леон пару мгновений понаблюдал за очаровательной картиной, а затем вышел за дверь. Ни к чему понапрасну страдать о столь недоступной груди.

Итак, вместо того, чтобы проснуться, он почему-то оказался в очередном сне. Как в каком-нибудь долбанном фантастическом фильме. В таком кино происходящее обычно растягивается до состояния дурной бесконечности. Остаётся надеяться, что здесь она быстренько обратится в «конечность».