Чайна Мьевилль - Кракен [litres]

– Мы здесь? – спросил Фитч. В трейлере было душно и тесно. Последние лондонманты ждали у мертвого кракена. – Почему мы здесь? Что сделает море?

Бумажки поднялись – маленький зловещий клин, – закружили. «Пошли вы», – одними губами сказал Билли, когда они заскользили над крышами прочь.

– Полетели за ним остальным, – сказал он. – Пошли, пошли. – Он застыл в приближающихся синих огнях. К ним жгла резину полицейская машина, с визгом остановилась. Вышла Коллингсвуд, и Билли уже открыл было рот, чтобы крикнуть Сайре уезжать, но тут услышал голос Мардж.

– Билли! – почти кричала она. Она вылезла и уставилась на него. – Билли…

Он побежал к ней, и они долго держали друг друга в объятьях.

– Слушайте, – сказала Коллингсвуд. – Это же просто загляденье.

– Прости, – сказал Билли. – Леон…

– Я знаю, – ответила Мардж. – Я знаю. Я получила твое сообщение. И второе тоже. Смотри, я привезла его. – В машине рядом с Полом сидел Саймон Шоу.

Увидев Пола, Фитч вздрогнул и раскрыл рот, но, очевидно, не знал, что сказать. Остальные лондонманты бросали на них неловкие взгляды. Фитч снова попытался вымолвить слово, и Пол просто покачал пальцем.

– Нам не о чем говорить, пока он в пути, – он указал. Как опавший лист на ветру, рядом кружил одинокий обрывок Гризамента. – Он идет, так что давайте поторопимся.

Наконец-то между Гризаментом и Тату будет почти что дуэль, подумал Билли. Хотя, скорее, между Гризаментом и Полом. Билли осознал, что какие бы ни были – или есть – у Фитча планы, Пол их больше не боялся.

– Блин, Билли, – сказала Коллингсвуд. – Приятель . Что за дурдом ты устроил? – Она подмигнула: – Не хотел к нам на работу – так бы и сказал.

– Офицер Коллингсвуд, – поприветствовал он. На секунду поймал себя на том, что ухмыляется ей. Она поджала губы:

– Так что за план, чувак?

– Пошли, – сказал Билли. – Надо шевелиться. Ты готов? – Саймон казался перепуганным, но кивнул. Они открыли грузовик, чтобы он уставился на аквариум кракена. Метаболизировал его позицию в голове.

– Молодец, – сказал Билли. – Знаешь, что надо делать?

Билли подготовил прошение в тексте. Это было длинное и подробное послание, запечатанное в стеклянной бутылке.

– Приступим? – сказал он Сайре и Саймону. – Нам нужно его разрешение.

– И координаты, – сказал Саймон. – Я же говорил, что не могу работать без точных координат.

Билли постучал по бутылке:

– Я написал. Все есть. Не паникуй.

Послание в бутылке умоляло:

«Ты сказало, кракен больше не твой. Прошу, ты должно нам помочь. Даже если он не из твоих – ради города, где ты провело уже столько времени, пожалуйста, мы просим тебя воспользоваться нейтралитетом и силой, как когда ты помогло против нацистов. Нам нужно безопасное место. Мы все слышали, что Тату не посмел в тот раз бросить тебе вызов, и нам снова нужно твое положение. На кону – всё , – писал Билли. – Нам бы только продержаться эту ночь. И защитить его. Мы в отчаянии».

Он засунул послание в почтовый ящик.

Они молча стояли в темноте. Мимо кто-то проехал на велосипеде, скрипя педалями. Фитч и лондонманты ждали. Последние кракенутые прятали свои тевтические опухолевые дополнения в грузовике. Море внутри дома долго не отвечало на бутылку.

– Что происходит? – прошептал Саймон.

– Мы не можем торчать тут вечно, – прошептала Сайра.

Билли поднял руку, чтобы побарабанить в окно – чувствуя, что совершает кощунство, – но его опередили. Взамен что-то постучало изнутри. Медленное биение через занавеску. Нижний уголок ткани шевельнулся. Его медленно отодвигали.

– Оно нам показывает, – сказал Билли. – Чтобы ты видел координаты, Саймон. Делай, что должен.

– Твою мать, – сказала Сайра. – Похоже, это разрешение.

Занавеска обнажала уголок тьмы. За ней не было видно ничего, пока из глубины этой тьмы не показались движения – намеки в кромешности. Они приблизились, задержавшись в дюймах от стекла. Из тусклого света, который проливали в комнату уличные фонари, уставились прозрачные рыбы.

Они перебирали брюшными плавниками. Смерили Билли видными насквозь глазами. Пронеслась внезапность – что-то быстрое, с гадючьей пастью нараспашку, – и рыбешки скрылись. Шторы мягко заволновались.

В темной комнате загорался свет. Он двигался. Озарил грот. Комнату, полную моря. Гостиная – софа, кресла, картины на стенах, телевизор, лампы и столы, погруженные в зеленую воду, осваиваемые рыбой и водорослями. А свет был жемчужным отливом биолюминесцентных животных.