Владимир Стрельников - Водяной [Publisher - ИДДК]

За время моего злобного и нервного пыхтения мои закупы прошерстили трофеи, разоблачили и сбросили тела битых мною кайсаков в Сырдарью (а в этот раз я схавал только душу байчонка. Даже не схавал, а ради эксперимента сохранил в большой жемчужине, потом сожру, медленно и со вкусом. Остальных подарил реке, ибо чем я хужее Стеньки Разина?), и сейчас мне докладывал однорукий казак, избранный старшим.

И кстати – он уже оружный. Сабля и три пистолета за кушаком, плюс здоровенный нож-пичок за голенищем трофейного сапога. Путевый дядька, мне точно пригодится, по крайней мере до русских.

– Итого, боярин, две дюжины боевых коней, шесть верблюдов, две юрты, десять ослов, большая арба. Шестнадцать разных ружей, две дюжины пистолетов, три лука, десяток сабель, топоры, кинжалы и ножи. Деньгу, товар и невольников-невольниц я не считал, боярин, не мое это. – Казачина отошел в сторону, давая мне проход до уже моего лагеря.

– Добро. Кто там по хозяйству старший? Посчитаете с ним прибыль опосля, а сейчас всех на срочные сборы. Держи десяток червонцев, купи пару каюков… коней, верблюдов и ослов, коль не уверен, что вплавь через Дарью смогут, продай. Время – час. Лови, твои будут. – Я перекинул казаку бронзовый «Дтиндуф», часы одной из здешних фирм, которые забрал с одного из людоловов. – Не спи, замерзнешь. И да, ту, из юрты, которая голышом и в колодках… на мой челн, и ту, которую я купил, тоже. И девочек-китаянок тоже туда. И шевелись, козачина, очухаются нехристи, будем рубиться со всем торжищем.

– Слушаюсь, боярин! – Вот как мало человеку надо для счастья. Хватает намека на хорошую драку, и шуршит как электровеник. Да и прочие с ним пенсионеры шевелятся. И слава всем богам.

Пара часов ушла на утрясание и погрузку на свежекупленные каюки-плоскодонки, и я развалился на корме переднего. Усе, мы прем вперед, пофиг мне охренение моих закупов и невольниц, ибо я уже сразу отвел глаза всем на торжище. Лодочки не разгоняю, а то животинок на буксире погублю, но прём по речной глади ну очень душевно. Мои пенсионеры, усевшиеся было за весла, испуганно смотрят на проносящуюся под бортом воду.

– Боярин, позволь спросить? Ты характерник? – Однорукий казачина, уже где-то надыбавший трубку и сейчас дымящий как паровоз, протиснулся ко мне, краем глаза глянув на обнаженную даму годов двадцати пяти, закованную в колодки и сейчас сидящую неподалеку от меня, в обществе надутой ведьмочки и пары китаяночек, медленно, но верно перестающих быть человечками.

– Водяной я, казак. Хозяин здешних вод. Надоел мне этот сброд, право слово. Чернота прет с этого угла, козачина, буду чистить его до белой кости. Покараулишь мой дом, покамест меня нет? – И я с усмешкой поглядел на сорокалетнего бойца, чуть было не булькнувшего в Сырдарью с перерезанным горлом.

Тот молча кивнул, и сел где стоял. Ну а я встал, и прошелся до дамы в колодках. Интересная штуковина, эти колодки, я сразу даже резать не решился. И сейчас никак не соображу, как к ним подойти, чтоб эту очень даже красивую шатенку освободить. Смотрится она, конечно, очень даже ничего, но вот ломают ее эти деревяшки, душу девушке корежат. Любая тряпка, на нее накинутая, дикую боль причиняет. Где надыбал тот людолов этот клятый артефакт? Смыл бы эту мастерскую, а еще лучше спалил бы ко всем чертям.

Обнаженная в колодках приняла вид гордый, типа принцесса в руках у пирата. Но видно, что держится уже еле-еле.

– Терпи, я постараюсь снять эту дрянь. – Барышня из наших, подданная Российской Империи. Из чешских дворян, по ее словам, Анна Ловчая. Так что и с ней по-русски говорю, пытаюсь успокоить. Но вижу – дело дрянь. Коль эту деревяху снимать без слова-кода, то она убьет девушку. И оставить нельзя, еще ночь-другая, и эти колодки тоже просто удавят Анну. И не просто убьют, еще и душу повредят.

– Отойди в сторону, Захар. – Мне на плечо легла изящная женская ладонь, с парой крупных перстней на пальцах, с кроваво-красным рубином и почти черным гранатом. Чуть удивленно (ибо никого вообще лишних не чуял на каюках), я оглянулся.

Хозяйка изящной ладони, красавица-брюнетка в сложном, но при этом красивом и вроде как невесомом наряде черно-красного цвета, невозмутимо стояла за моим правым плечом, взявшись из непонятно откуда. Вроде как вокруг жара азиатская. Только вокруг очень элегантной дамы легкая метель из крохотных снежинок вьется.

– Мара?!! – Я встал, и вежливо опустился на колено. – Здравствуйте, государыня.

– И тебе поздорову, водяной. Отойди, я ж ясно сказала. – Легким движением кисти богиня отодвинула меня, брезгливо ткнула пальцем в силовые узлы колодок, и отошла в сторону. – Можешь снять эту дрянь, Захарий. И надо поговорить.