Владимир Стрельников - Водяной [Publisher - ИДДК]

Под самый конец я выкупил за сотню серебром никому не нужных обреченных. Дюжина стариков да старух, и два инвалида. С самого пирса забрал, из-под ножа вытащил. Собственно, именно ради них я тут среди людоловов и работорговцев и толкался. Ну, еще метки вешал на всех подряд, будет мне занятие на какое-то время. Азартное такое, так сказать – сезон охоты.

Но пока – сестренки-близняшки. Неладное с ними творится, вижу я это. Да и ведьмочка на них косится, с опаской немалой. И самое нехорошее – я китайский ни в зуб ногой. Вообще никак.

Вообще, забавно и непонятно. Или большинство женщин – ведьмы, которым только дай проявить свою сущность, или просто мне так повезло. Впрочем, это совершенно неважно. На данный момент важен преградивший мне дорогу кайсак со всеми своими нукерами. Или гулямами, вот не знаю, как их сейчас точно назвать.

Молодой феодал весело скалился, заложив пальцы рук за поясной шелковый платок. За его спиной и по бокам так же скалились семнадцать хоть и молодых, но крепких, хорошо вооруженных парней. Да и с ружьями они вполне умело обращаются. Мы сейчас за территорией торжища, все договоренности и гарантии остались там. Позади меня, но в стороне, стоят зрители, решившие поглазеть на бесплатное представление. Ну, пусть их.

Оба револьвера прыгнули мне в руки, десяток выстрелов слился в сплошной непрерывный треск. Так из пепербоксов не стреляют, сил обычного человека не хватит, отдача прицел собьет. Но я не человек, мне можно. И дым мне не помеха, все прекрасно вижу.

Опустевшие пистолеты отлетают в сторону, в правой длинный сабельный клинок, в левой двуствольный хаудах. Кончиком лезвия перечеркнул горлышки паре лучников, оба ствола пистолета разрядил во все-таки успевших взвести курки мушкетов кочевников, еще троих перерубил от плеча к поясу и поперек тулова. Хороший мне клинок речка подарила, надо сказать, пластает все подряд – мясо, кости, легкие доспехи.

Завершающий штрих – колющий удар под подбородок выхватившему саблю баю. И замереть так, на какое-то время, удерживая уже неживое тело клинком в вытянутой руке. Пусть публика полюбуется, проникнется, так сказать. Потом резко на себя, бай поломанной куклой рушится вниз. И где аплодисменты?

Но люди молча глазели на то, что еще недавно было довольно приличным отрядом кочевников. Причем стояли и глазели все – и работорговцы, и рабы. Мне это не очень понравилось, ибо вместо восхищения смертоносным мной некоторое оцепеневшее ошаление имеет место быть. Судя по всему, никто толком не понял, что именно стряслось. И потому я психанул, рявкнул на своих новых подчиненных мужского пола, заставив их собирать трофеи, а сам отправился в лагерь этих недоумков.

Пара сторожей, оставленная при двух юртах, большой арбе и коновязи, сейчас наметом уносились на север. Достать их в принципе можно, но зачем? Попрошу пустынницу, она или меня к ним выведет, или их выбеленные черепушки с красивым орнаментом принесет. Второе предпочтительней, вряд ли чего-то стоящее знают пара молодых парней. И напевая «Уно моменто», я откинул полог первой юрты, байской. В которой, как я понял, сидят три невольницы-наложницы. Юрту личного байского состава потом гляну, вряд ли там есть что-то стоящее.

– Вот вам и ответ, Зуфар-бек, для чего этот громила здесь ошивался, почему без коня или лодки, и кто он такой. Асассин это, и был он здесь по душу этого сопляка. Слышали, песенку напевал? Итальянская песенка, между прочим, а прошлым летом этот кайсак продал здесь молоденькую неаполитанку. Вот и прилетела ответка, судя по всему, девчонка говорила правду и ее отец один из «теневых хозяев». – Пожилой, но крепкий турок поглядел на невозмутимо перезаряжающего пистолеты натворившего дел бойца. Которого все было похоронили, ибо в одиночку справиться с полутора дюжинами крепких вооруженных парней считалось невозможным. До этого момента. Турок вспомнил размытый силуэт громилы, распадающиеся на половинки тела кайсаков, слитный треск выстрелов, и сглотнул ставшую вязкой слюну. – Скажу честно – рассказы про асассинов я считал сказками и вымыслом. Но в этих сказках все именно так и есть.

– Страшные сказки у вас, в Истамбуле, уважаемый Мустафа-бей. – Седой узбек передернул плечами, сбрасывая с них изморозь вечной владычицы, повелительницы Азраила. – Пойдемте, мне совершенно неинтересно, что будет дальше. У нас с вами и своих дел вдоволь.

Публика скромно разошлась, так и не одарив меня аплодисментами. Несколько уныло и обидно, я даже захотел грохнуть еще бая-другого, чтобы такой игнор компенсировать… но решил оставить это на позднее время. Куда мне торопиться? Тем более, все челны и каюки помечены, уж повеселюсь от души. В этот раз всех порешу, до кого за первую ночь дотянусь, никого на реке в живых не оставлю и на перерождение не отпущу. Ибо нефиг.