Ярослав Морозов - Ларин Петр и машина времени

Спасакукоцкий сначала остолбенел, его лицо как-то побледнело, осунулось, затем он ошалело посмотрел по сторонам и вдруг, поймав серьёзный взгляд Петра, почти расплакался, истерично швырнув на стол ложечку.

— Ну а тебе ещё что?

Пётр понял, что дело совсем плохо, если даже пристальный взгляд малолетки может довести дядю Георгия до столь плачевного состояния. Он решил больше не блефовать.

— Ты — Георгий Спасакукоцкий? — спросил он, — быстренько пересев за столик парня.

— Да, — всё ещё ничего не понимая, ответил бедолага.

Пётр панически осознал, что абсолютно не представляет, что говорить дальше, но тут возле них появилось ещё одно действующее лицо. Очень бедно одетый мальчик, похожий как две капли воды на девушку-продавщицу кафе «Чебурашка», уселся за столик. Его смешное лицо в конопушках казалось озабоченным.

— Послушай, Жорка, — начал он…

Но, видимо, разговор этот происходил не впервые и был не так уж приятен Спаса-кукоцкому, потому что лицо того снова болезненно напряглось.

— Послушай, Жорка, ну почему ты позволяешь им над собой издеваться? Они же тебя затравили, над тобой смеются обе школы, ты же…

— Что я могу сделать? И вообще, что тебе от меня надо? — огрызнулся Спасаку-коцкий.

— Мне надоело смотреть, как ты позволяешь вытирать о себя ноги! — разозлился мальчик, вставая из-за столика.

Петра так и подмывало спросить рыжего паренька о том, почему же он, такой умный, ни слова не сказал Зайченко, когда тот задирал Спасакукоцкого.

— Вовка, ну что ты там застрял, помоги иди! — девушка-продавщица, явно приходившаяся мальчику сестрой, позвала его, чтобы вместе передвинуть тяжёлую выварку с мороженым. Огненно-рыжие брат и сестра кого-то напомнили Ларину Петру, но он не мог припомнить кого. Между тем мальчик, отвязавшись от сестры, снова вернулся к Спасакукоцкому. Только настроен он был более агрессивно.

— Они же засранцы! — не унимался он. — Кем они будут через пять лет? Под какой пивнухой ты их будешь видеть каждый день? У тебя свой путь, своя дорога, у тебя золотые мозги, почему ты позволяешь этому дерьму помыкать тобой так, будто ты виноват в том, что они родились такими дебилами…

— Да пошёл ты со своими разглагольствованиями! — вспыхнул Спасакукоцкий, и тут Пётр вспомнил, где он видел эти бьющие медью волосы и обилие конопушек. Не далее как несколько дней назад все афишные тумбы кварталов, через которые Пётр проезжал, отправляясь гостить к дяде, покрылись плакатами с фотографиями мэра Владимира Ярошенко и призывами оказать ему доверие на предстоящих выборах.

Пока ошалевший от неожиданности Пётр осознавал тот факт, что он подсмотрел сценку из полунищего отрочества сегодняшнего всемогущего мэра столицы, разозлившийся от бесполезного заступничества Спасакукоцкий быстрым шагом вышел из кафе. Пётр кинулся за ним, мгновенно забыв о мэре Ярошенко и его рыжей сестре, но Спасакукоцкий уже садился на велосипед, о который Пётр пребольно ударил ногу, входя в «Чебурашку».

— Эй ты… дядя… Георгий… Жорка!

Но Спасакукоцкий исчез в переулке.

Уставший и раздосадованный Пётр бродил по окраинным кварталам до самого вечера. Впрочем, нельзя сказать, чтобы это занятие было для него таким уж малоинтересным. Он старательно сличал знакомые ему улочки с тем, что видел сейчас. Ему повезло — он получил великолепную возможность поддержать своё физическое существование благодаря практической магии. К примеру, он набрёл на кирпичное здание небольшой железнодорожной станции и, обнаружив по запаху совершенно пустой буфет, где на каждом из трёх столиков стояла миска с капустным салатом, который, как догадался Пётр, каждый мог сколько угодно накладывать себе в тарелку, превратил его, недолго думая, в традиционную, видимо для этой точки общепита, тушеную капусту с серой котлетой. Правда, ощущения сытости наколдованная порция дать не могла, но всё же она была приятнее, чем просто капуста, порезанная большими кусками. Понятно было, что необходимо как-то решать проблему возвращения домой. Но о том, чтобы исследовать скрытые возможности машины времени, на которые у Петра всё ещё теплилась надежда, нечего было и думать. С наступлением темноты он рассчитывал вернуться к месту, где оставил автомобиль Ситникова. А пока его неотступно тянуло разыскать дядю Жоржа. Более того, что-то подсказывало ему, что сделать это необходимо.