Эйне Крэбтри: Вор

— Я всегда хотела сдавать некоторые из этих комнат, — объясняла Беа. — Этот дом слишком большой для меня. Но до сих пор никто не останавливался здесь. Надеюсь, всё хорошо.

— Да, спасибо, — пробормотала я.

— Кондиционер не достает до этой комнаты, так что я принесла вентилятор для тебя. Там, — она указала на вторую дверь в комнате, — ванная. Она соединена с другой комнатой. В ней находятся полотенца, и некоторые необходимые тебе вещи.

Она посмотрела на меня, неловко рассматривающую комнату. Моя спальня в Нью-Йорке не была больше этой, но там у меня было много своих вещей: собственное мягкое стеганое ватное одеяло, плакаты на стенах, гирлянда, мерцающая разноцветными огнями по всему потолку. Здесь же не было ничего, кроме пустых выбеленных стен, скрипящего под ногами деревянного пола и мягкого жужжания вентилятора.

— Хорошо, — сказала Беа, перед тем как уйти. — Я пойду, закончу готовить ужин. Надеюсь, ты любишь свиные отбивные.

Она была маленькой женщиной, но лестница скрипела ужасно громко, когда она спускалась. Можно и не надеяться на то, чтобы тихо передвигаться по дому.

Я положила чемодан на кровать и дрожащими руками начала распаковываться. Беа не хотела находиться рядом со мной. Это было вполне объяснимо. Было глупо, считать, что может быть по-другому. Я прочла слишком много книг с добрыми староватыми бабушками, которые кормили внуков пирогами, вязали уродливые свитера на каждое Рождество и покупали куклы. Не то, чтобы я на самом деле хотела куклу, или какую-то из этих вещей…но в этом же и смысл. Чтобы кто-то не чаял в тебе души. Я вытерла глаза рукавом. Это же глупо. Я уже взрослая для подобного. Я открыла один из ящиков, чтобы запихнуть туда носки. Что-то застучало. Я протянула руку и достала кожаный дневник.

«Это не мое», — была первая моя мысль.

Посмотрела на дверь. Я уже открыла дневник, когда взглянула на него.

Страницы пожелтели от старости, но еще не распадались в руках. Хорошая бумага. Обложка была старая и потертая, но страницы внутри были пустыми. Я просмотрела листы. Кто на Земле позволил бы сделать из кожи такую книгу, чтобы оставить ее страницы чистыми? Может, что-то застряло, подумала я и потрусила книгу, но из нее ничего не выпало.

— Джульетта, — услышала я, как зовет меня Беа, — ужин.

Ощущая испуг и вину, я положила журнал обратно в ящик и спустилась вниз.

***

Мне еще никогда так не хотелось не есть. Мой желудок скрутился в узел, когда я вошла в кухню в задней части дома. В комнате находился уголок для завтраков, а также широкое окно, выходящее на задний двор. Двор ограждался ровной линией деревьев. Как же аккуратно они были посажены! Я увидела на некоторых из них плоды. Фруктовый сад?

Беа посмотрела на меня, стоящую в дверном проеме, и махнула рукой в сторону простого деревянного стола в уголке для завтрака.

— Проходи, садись, — сказала она

Стул громко заскрипел, когда я на него опустилась. Я чувствовала себя бесполезной, ожидая пока она положит еду на тарелку и подаст мне. Я привыкла обслуживать себя сама. Дома я всегда готовила сама. Мой папа в основном ел на ходу. Он мог прихватить что-то по дороге с университета, оставить мне половину, и исчезнуть в своем кабинете на всю ночь. Я никогда не знала, над чем он работает. Не раз я набиралась храбрости спросить, но он ограничивался ответами: «исследование» или «не твое дело». Он едва говорил мне что-то, лишь тогда, когда я оказывалась у него на пути.

Полиция расспрашивала меня, когда я сообщила о его исчезновении, не вел ли он себя странно в последнее время? Изменилось ли что-то в его поведении? Стал ли он более скрытным? Раздраженным? Я знала, что это может помочь следствию, если дать им за что зацепиться. Но правда была такова, что мой отец всегда был скрытным и раздражительным. Вел ли он себя когда-то по-другому? Я не знала. Возможно, знает Беа. Или, возможно, он научился этому у нее.

Появившаяся передо мной тарелка вывела меня из раздумий. Беа сидела молча по другую сторону стола с точно такой же тарелкой, как у меня. На них было наложено пюре, политое коричневым соусом, зеленая фасоль и свиная отбивная. Теплый, вкусный аромат должен был бы вызвать у меня чувство голода, но мои внутренности содрогнулись даже при мысли о еде. С другой стороны, не считая арахиса, которым я перекусила в самолете, в моем рту не было ни крошки уже целые сутки, и, к тому же, это покажется грубым, если я хотя бы что-нибудь не попробую. Я потянулась за своей вилкой. Беа кашлянула в упреке, я отпрянула от столового серебра.