Джиллиан - Слепой охотник (СИ)

Она заглянула в его глаза и поняла, что он пришёл в себя.

- Извини, - повторил он. - С момента как я вошёл в театр, это уже второй.

Она не поверила.

- Как второй?!

- Я предупреждал, что они вокруг меня роятся. Не поверила? - Он опустил глаза и, сморщившись, раздражённо буркнул: - И очки дома оставил.

- Подожди, - быстро сказала Ирина и, слегка изогнувшись, сняла с пояска маленькую сумочку. Щёлкнула замком и порылась в ней. Женя смотрел безучастно, но брови поднял, когда девушка протянула ему маленький блокнотик и ручку. - Рисуй.

- Прямо сейчас? Обоих?

- Да. Блокнот маленький - не помешает?

- Ручка у меня самого есть...

Теперь замолчала и его мать, с тревогой наблюдая, как сын вынимает ручку из бокового пиджачного кармана и что-то быстро пишет в блокноте. Ярослав ей не мешал, потому что тоже притих, насторожившись, посматривал то на Женю, то на лестницу, выжидая появления Красимира.

... Женя заканчивал портрет второго, когда на лестнице, поднимаясь медленно, самодовольно и светясь чувством глубокого удовлетворения, появился Красимир. Ухмылялся так, что Ирина только и сумела определить его состояние примитивным сравнением - обожравшийся сметаны котяра.

Когда между нею и Ярославом проходила группа людей, закрывая от матери Жени, Ирина воспользовалась ситуацией и, глядя на приближающегося Красимира, повела бровью: "Иди к Ярославу!" Что тот, глубоко вздыхая, чтобы успокоиться и подавить видимый личный триумф, и сделал.

Первый звонок.

До начала балета оставались считаные минуты.

Карандаш Жени застыл. Художник тоже замер, а потом вяло сделал странное движение, будто собираясь отдать блокнот Ирине, но сомневаясь, правильно ли он делает, отдавая. Потом дёрнул блокнот к себе и, не глядя, перелистнул страничку. По отсутствующим глазам Ирина сообразила, что он собирается делать - исправлять судьбу человека, запечатлённого им умирающим. Думала недолго: отобрала у него ручку, снова щёлкнула замочком сумочки-косметички и всунула в ладонь Жени маленький карандаш, предварительно сняв с него колпачок.

- Крест, Женя! Косой крест!

Его бессмысленные глаза и упорное желание перевернуть листочек заставили её действовать самостоятельно. Она снова взяла художника под руку, шагнула ближе, тесно прижавшись к нему. Его кисть, пальцы которой судорожно держали карандаш, Ирина обхватила крепко. Он не вырывался. И она сделала то, что надо, придерживая блокнот на весу: ведя вяло сопротивляющейся кистью, жёстко перечеркнула отчаянно вопящее с первого листочка лицо. А потом - такое же со второго.

Даже рассмотреть не успела, что зачёркивает. А теперь и разглядывать нечего. Крест оказался основательным: толстые чёрные линии уничтожили черты напрочь. Впрочем... При таком крике лица обычно не узнать...

Зато Женя пришёл в себя быстро. Заморгал, возвращая нормальное зрение, взглянул на блокнот.

- Ловко, - прошептал он, не отпуская её руку из зажима. - Чем это ты?

- Косметический карандаш для век, - буркнула она.

- Хорошая вещь.

- Вот как это происходит, - уже задумчиво сказала Ирина, осторожно пытаясь выдернуть руку из его захвата. - Твоя мама... Надежда Владимировна знает?

- Знает. - Женя нехотя расслабил руку, позволяя Ирине высвободиться. - Второй звонок. Нам пора.

Кажется под "нам" он имел в виду себя и мать?

Но не уходил, крутя в руках косметический карандаш и размышляя... Ирина терпеливо ждала. Вот он вскинул на неё глаза, приподнял бровь и усмехнулся.

- Что будет... если на запястье поставить косой крест? Запястье рабочей руки?

- Не знаю, - даже удивилась она.

- Говоришь - только чёрный? - Он отогнул манжету пиджака, потом - рубахи. Тщательно вывел косой крест на месте, где обычно проверяют пульс. - Вот и проверим, что будет. Спасибо, - протянул он ей карандаш. - Ирина, вот моя визитка. Здесь номер телефона. Позвони вечером. А пока... Сударыня, разрешите проводить вас...

Он повёл её к матери и ребятам, мягко ограждая свою даму от шагающих навстречу или мимо. Церемония передачи дамы в распоряжение её спутников прошла благополучно. Вскоре, взяв мать под руку, Женя ушёл к своим местам в ложе.

Парни окружили Ирину, снова давая ей возможность уцепиться за их руки, и повели на балкон третьего яруса. Она обрадовалась этому, потому что и обозлилась на Женю: ишь - позвони!.. И в то же время встревожилась и была слишком ошеломлена...

- Что произошло? - шепнул Ярослав. - Я что-то не понял, что это было?

- Давайте сядем, а потом я расскажу.