Анна Удьярова - Остров Укенор

Ноэ пытался было навязать смотрителю свою благодарность, но Унимо был непреклонен. Разве что разрешал иногда приносить себе чай и угощал этим чаем самого Ноэ, слушая обо всём на свете, и иногда, когда было особенно хорошее настроение, рассказывал что-нибудь или давал осторожные советы.

— Ноэ, мне нужна твоя помощь, — признался Унимо с порога.

Он вспомнил, что многие из тех, кто приходил к нему за помощью, сначала спрашивали «Как дела?» или заговаривали о погоде. И каждый раз ему хотелось выдернуть их в реальнейшее, но он послушно отсчитывал ничего не значащие слова, сдерживаясь, чтобы не попросить скорее сказать, что от него требуется.

Ноэ ждал этого момента все шесть лет:

— Конечно, Айл-Унимо! — лицо Ноэ было таким радостным, что Унимо не выдержал и увёл взгляд в сторону.

— Мне нужно уехать. Можешь, пожалуйста, присмотреть за маяком?

Теперь Ноэ стремительно помрачнел, но повторил:

— Конечно, да, я… не беспокойтесь.

И замолчал. Он всё ещё слышал «мне нужно уехать».

— Будет удобнее, если ты сможешь поселиться на маяке. Там есть запас воды, еды, деньги, если что-то нужно будет, то можешь обратиться к Мице… — деловито припоминал Унимо.

— Айл-Унимо, всё будет в порядке. Я постараюсь, точнее.

Унимо улыбнулся. Подумал, что для Ноэ это может быть лишним доказательством того, что он заслуживает доверия. Но тут же отогнал эту мысль, поскольку обратился к своему должнику только потому, что знал: он не сможет отказать.

— А вы… надолго уезжаете? — наконец спросил Ноэ.

— Я не знаю, Ноэ, — покачал головой смотритель, — теперь я совсем ничего не знаю.

Тэлли, оставшись одна на маяке, думала о Форине. О том, как она часами сидела на галерее и любовалась его руками с длинными пальцами, что так точно разливали масло, протирали лампы — и застывали в нерешительности, когда их хозяин вынужден был что-нибудь говорить.

Чтобы не соскользнуть в прошлое, Тэлли стала думать о предательстве. О том, что ей снова приходится обманывать старых друзей. Нет, не так — это называется «не договаривать». Потому что незнакомец в театре на самом деле прошептал ей: «Приведите мне Мастера Реальнейшего. Иначе на ярмарке Дня урожая всё закончится не так скучно, как сегодня».

«А что ты хотела, дышать воздухом реального и никогда никого не обмануть?» — она почти услышала насмешливый голос Форина, но, к счастью, вернулся Унимо: промокший насквозь, но неожиданно весёлый. «Вот теперь самое время для чашки кофе, — улыбнулся он и произнёс про себя: — Я хочу оказаться в Тар-Кахоле с Тэлли».

Форин, бывший Мастер Реальнейшего.

Флейтист, бывший Мастер Игры.

Комната без дверей и без окон, с белыми стенами. Форин сидит на полу и вертит в руках кубик Рубика. Флейтист ходит из угла в угол.

Форин. Опять твои скучные игры. Для бывшего Мастера Игры слишком много предсказуемого. И любопытства.

Флейтист. Ничего-ничего, начнём играть, а там ты втянешься. Вот как уже разговорился! Паникуешь, да?

Форин пожимает плечами

Ладно, это ещё не вопрос, так, разминка. А вот теперь внимание, вопрос: ты скучаешь по Шестистороннему?

Форин ( помолчав ). Иногда.

Флейтист. Шучу, это тоже ещё не вопрос. Вопрос нам задаст некий Унимо Ум-Тенебри из Тар-Кахола. Точнее, несколько вопросов. У нас что-то с видео, но мы дословно записали его вопросы, вот они. ( Делает вид, что перелистывает записи, монотонно читает. ) «Что мне делать, почему Форин бросил меня, что мне делать…» Ну и так далее. Ску-учно.

Форин. Перестань.

Флейтист. Как скажешь.

(написано на тетрадном листе в клетку)

Здравствуй, сын! (Зачёркнуто.)

Эти письма — всё, что у меня есть, чтобы не сойти с ума. Я уверен, что никто их не прочтёт. И это, знаете, неплохой задаток для искренности. Записать, чтобы самому не забыть, не запутаться. Раньше я часто так делал. Иногда останавливался посреди улицы, доставал потрёпанный блокнот и записывал. А потом — открывал «заметки» в телефоне и печатал, но это было уже не так хорошо. И обычно ничего не перечитывал. Но теперь мне придётся. Перечитать всё, что я когда-либо написал.

А ещё мне кажется, что если я напишу, как было на самом деле, правдиво до последней точки — то меня, наконец, отпустят. Учитель проверит, кивнёт: «Да, всё верно». И позволит открыть дверь. Чтобы впустить её …

Впрочем, лучше по порядку, пока сознание моё ещё послушно глазам.