Лара Делаж - Пророчество королевы Севера

– Если хочешь, можешь потушить свечи.

– Они мне не мешают, – женщина повела белыми плечами.

Какая она все-таки красивая… Нет, она красивее Вероники.

– А тебе?

- Что мне? – погрузившись в прошлое, он не понял, о чем она говорит.

– Тебе мешают свечи?

– Нет. Мне мешают зеркала.

– Здесь нет зеркал.

– Глаза…

Теперь пришла ее очередь не понять:

– Что глаза?

– Я отражаюсь в твоих глазах.

В ее взгляде промелькнуло что-то… Между бровями наметилась морщинка.

– Я… боюсь себя… – зачем он это сказал? Или это не он сказал? Что в нем это сказало?

Ее глаза распахнулись широко-широко… Как хорошо, что она никогда не улыбается. Он ненавидел улыбки, особенно обращенные к нему. Кавада вдруг легко коснулась его висков, провела по нижней челюсти… В ее глазах не было страха.

– Бедный мой…

Он не мог больше этого выдержать, он не мог видеть себя в ее глазах. Резким движением Тарис сбил свечу, и она, упав, тут же погасла, раскатившись по полу множеством искр. Через приоткрытые ставни вливался лунный свет. Но там, где была постель, было совершенно темно. Удивительно, но женщина не вздрогнула.

– Кавада, – прозвучал в темноте его взволнованный голос, – Кавада, пожалуйста, люби меня… как вчера. Мне так… плохо.

И не поверил своим ощущениям: она целовала его лицо.

Тарис проснулся утром и сразу понял, что что-то не так. Обычно Кавада просыпалась первой и тут же уходила, буквально ускользала. И спала она всегда спиной к нему. Сейчас ее голова лежала на его плече, а рука на груди. По ее дыханию он понял, что женщина уже не спит.

– Ты проснулась?

– Да.

– Почему ты не ушла?

– Когда? Вообще или сейчас?

– Вообще.

– В бордель? На улицу? Там будет еще хуже… Мне некуда идти…

– Сейчас?

- Не хотела…

– Тебе нравилось… втроем?

– Нет.

Боги, они разговаривали… Они никогда не разговаривали раньше. – Почему ты молчала?

– Меня так воспитали… молчать, что бы ни случилось.

– Но что-то случилось…

– Да.

– Что?

– Я взяла служанку…

– Объясни… – он не понимал… Он хотел понять.

– Это первое решение, которое я приняла в своей жизни.

– Неправда. Ты пыталась покончить с собой.

– Да… но испугалась, поэтому до сих пор жива. Я всегда боялась, всего… до вчерашнего дня.

– Что случилось вчера?

– Я взяла служанку…

Их разговор описал круг. Он обязан был понять.

– Ты разговаривала с Варгом.

Это не был вопрос, но Кавада ответила:

– Да.

– И что он тебе сказал?

– Что к нам не может пристать никакая грязь, пока то, что составляет наше «я», живо… Надо только суметь его в себе обнаружить…

Они помолчали.

– Если тебе когда-нибудь не будет нравиться то, что я буду делать, скажи мне. Хорошо? – произнеся эти слова, Бен погладил ее по волосам. – Хорошо, – и после паузы она добавила: – Ты любишь меня?

– Нет.

– Так почему ты со мной?

Он долго не отвечал.

– Потому что у меня никого нет… кроме тебя, – Тарис приподнялся на локте и повернул лицо Кавады к себе. – Открой глаза.

– Нет.

– Почему?

– Ты не любишь смотреть в зеркала.

– Я хочу видеть твои глаза. И потом, мне надо начать привыкать к моему лицу… наконец-то. Вернее, к тому, что от него осталось.

Женщина открыла глаза. Граф рассматривал свое отражение в них… О боги, как он страшен. Удивительно, что она перестала его бояться.

– Не бойся, – Кавада улыбнулась. – Ты не страшен, ты красив.

– Ты издеваешься надо мной?

– Нет. Я так действительно думаю. Ты не потерял себя. Ты берешь к себе в постель двух женщин, и тебе наплевать, что одна из них королева… и может быть, обе этого не хотят. Потому что ты так хочешь. Ты можешь убить детей на глазах всего города, и тебе все равно, что о тебе подумают. Потому что считаешь, что так должно быть. Ты живешь по своим законам… Никогда не пьешь лишнего, но не откажешься от хорошего вина. Ты сурово тренируешь свое тело и в то же время любишь нежиться в постели и теплой ванне. Ты много не ешь, но всегда берешь лучший кусок. Ты нежен с женщинами, и они против своей воли дают тебе все, что ты хочешь, а ты хочешь всегда так много. Ты наслаждаешься жизнью и не уважаешь ее одновременно. Ты остался собой… Ты не добр и не благороден, но ты красив в своей силе, в своей независимости. Ты как одинокий демон – никто не может к тебе приблизиться. Ты совершенно особенный, не такой, как все… Твое лицо было красивым?

– Да.

– Не бойся себя. Ты не изменился. Ты остался собой. Ее глаза закрылись, когда он поцеловал ее…