Лара Делаж - Пророчество королевы Севера

– Рад вас видеть, мой дорогой друг, – Верон распрямился у костра, вскинул руку в приветственном жесте. – Конечно же, нет. Бобры сделали плотину, и наверху запруженной реки собралось изрядно форели. Я еще перегородил подток воды ветками и поймал ее руками.

– Ну, вот видите, я же говорил, что к концу нашего путешествия в вас произойдут большие перемены, – Бен сел у костра, потянулся, разминая тело. – Устал… ночь не спал… посплю немного. Вы поделитесь со мной вашей замечательной рыбой?

– Конечно, конечно, мой друг, – взгляд Верона скользнул по его одежде, задержался на минуту на свежих бурых пятнах. – Я вижу, что вы в хорошем настроении?

Тарис жадно набросился на горячую, ароматную еду.

– Однако вы отменный кулинар! Где вы нашли эти пряные травы?

– В степи, – министр повел рукой, как будто обнимая окружающий мир, переспросил: – Ваш ребенок научился задвигать печную заслонку?

– Да, – граф поднял глаза на собеседника. – Так что теперь я спокоен. Я вам скажу даже больше, она сумела подчинить Ару и Зога. Теперь на пару дней я могу ее оставить одну и заняться вашей невестой.

Верон переворачивал рыбу на углях.

– Я вас только попрошу, дорогой Тарис, не в буквальном смысле заняться…

Они посмотрели друг на друга и весело рассмеялись.

Солдаты растянулись цепью. Варг приказал снять сапоги, хорошенько завернуть в дубленые кожи и тщательно закрепить на шее, как и кольчуги – их воины наденут перед подъемом из колодца посередине Монатавана. Но Эда решила идти в обуви. На ней, как всегда в опасной ситуации, был облегающий ее коричневый кожаный костюм.

- Ты не хочешь надеть кольчужную рубашку? – забеспокоился Варг.

– Нет, – резко ответила она, зло посмотрев на него. – Не учи меня!

Варг растерялся… Эда, такая ласковая ночью, обдавала его холодом, была злой и нервной днем. К тому же он нервничал оттого, что она пойдет с ними. Он бы предпочел, чтобы она нарисовала карту, как пробраться в город, а сама осталась с основной частью войска, раскинувшегося лагерем напротив Монатавана. Но девушка сказала как отрезала:

– Нет. Я никогда не участвовала в больших битвах и осадах городов. До сих пор бой на арене цирка в Вандервилле был самым большим моим сражением. Если я решила быть воином, мне надо это испытать.

Этот разговор состоялся утром. Она пришла к нему ночью, но отказалась от близости – сказала, что это плохая практика перед боем. Он должен хранить силу, которую она ему отдала накануне вечером.

– Ты не мужчина, Эда, – Варг устал уже это повторять. – То, что ты воин, не делает тебя мужчиной.

– Знаю, знаю… Я женщина, рождена, чтобы любить мужчин и рожать детей. Но ни один из твоих солдат не умеет того, что умею я. И если бы у меня не было склонности к воинскому искусству, меня не приняли бы на обучение в замок Ваара. И ты бы не взял Монатаван.

– Я этого еще не сделал… Ты умеешь читать будущее?

– Нет. Но мне сказали, что я вернусь. Вернусь продолжать учиться быть воином, если выполню предначертанное мне. Я должна отдать тебе силу, чтобы ты смог снова объединить Империю своего отца.

– Ты не знаешь, что тебе предначертано… Уж точно не взять Монатаван!

– Ну, уж во всяком случае, не любить тебя и не рожать тебе детей! – Эда застегнула пояс и резко вышла из палатки.

Варг почувствовал отчаяние. С ней было так сложно!

Он вспомнил, как днем купался с солдатами в реке между Монатаваном и низиной, где остался его полк. И вдруг почувствовал, что знакомая спина коснулась его.

– Дван, что ты, демоны тебя возьми, делаешь?!

Друг тесно прижимался к нему… По берегу медленно ехал Изда. Они кивнули друг другу. Принц Арута никогда не купался вместе со всеми солдатами. Варг видел, как он спешился в отдалении, за камнем, стыдливый, как девушка. В памяти всплыли слова Эды: «Великий воин не должен испытывать стыда».

Резко отодвинулся от Двана, зло сказал:

– Тебе что, Диты мало?..

Тот смотрел на него, широко улыбаясь. Солдаты вокруг приглушенно засмеялись.

– Не хотел, чтобы Изда видел…

– Что видел?

– Ты, наверное, не в курсе? На тебя, похоже, кошка прыгнула – у тебя вся спина расцарапана…

Варг улыбнулся. Он стал часто улыбаться. Друзья и солдаты обращались к нему «император», а имени не упоминали. Дван тоже стал говорить ему просто «ты». Эда ни разу не назвала его Дэвом… Похоже, вместо того, чтобы обрести свое настоящее имя, он стал вообще безымянным.