Григорий Давыдов - Гобин поневоле или Изменчивый Мир

Амулет начал гаснуть, но ни сил, ни желания повторять заклинания у меня не было, так что выныривал из пещеры я, окутанный кромешной темнотой скорее наугад, нежели что-то рассчитывая, ибо снаружи было ненамного лучше, чем внутри: стояла ночь, что на болотах означало не время для прогулок. Отдышавшись и постаравшись хоть что-то разглядеть, что у меня всё-таки вышло, пускай и с трудом, я скатился с каменистого холма, плюхнувшись в грязь и, не помня себя от ужаса, начал пробираться через неё, непозволительно сильно замедлившись. За спиной раздался скрежет когтей о камень: один из братьев вышел на охоту…

Я спиной почувствовал, как хищная тварь разглядывает меня, беспомощно продирающегося сквозь грязевую ловушку, как паук смотрит на запутавшуюся в его паутине жертву. А затем ощутил её прыжок. Лёгкий, продуманный и… сильный. И в этот миг я разозлился. На свою беспомощность, на то, что вообще во всё в это вляпался, на мерзкую природу, что придумала подобных зверей, на судьбу, в конце концов! И, перехватив Пха наподобие биты, развернувшись, с размаху выпустил эту злость на рожу изумлённо пискнувшей твари. Следопыт — а это оказался именно он — невольно изменил траекторию полёта, плюхнувшись в метре от меня и прокатившись до самой воды, потонув в болотной жиже по холку. Чёрт, в бейсболе я бы имел успел.

Но наивно было предполагать, что удар палкой хотя бы отключит пса. Так, ошарашил, немного подкорректировав время жратвы — не более того. Но я продолжил выбираться. Настырно, не веря в успех, но продолжил спасаться бегством. И, наконец, выбравшись из толстого слоя грязи, провалился в воду, проклиная всех и вся за то, что в этом мире до сих пор не научились делать дороги.

Хрип, что раздался слева, заставил меня невольно обернуться: Следопыт, пошатываясь, вынырнул из воды и отплевался, ища свою добычу взглядом. И, наткнувшись на меня, хрипло зашипел, начав медленно ко мне приближаться, на этот раз став более осторожным.

Я обречённо опустил руки. Всё. Конец. Ну, не положено шаманам сражаться вот так. Им нужно находиться в кругу тяжело вооружённых войск, под надёжной защитой, спокойненько себе творя заклинания, а не так, нос к носу с противником, да ещё и по грудь в воде… Да будут прокляты эти болота!

Но сдаваться без боя я не собирался. Выхватив кинжал, отвёл его в сторону, намереваясь в любой момент использовать по назначению, а Пха выставил перед собой — какая-никакая, а всё-таки защита. Зверь — может, мне показалось? — улыбнулся. Или осклабился? Словно бы говорил мне: «Не-е-е, еда, теперь тебе ничего мне не сделать», и ускорил шаг, отчего вода вокруг него начала расходиться в стороны мелкими волнами.

И тут произошло нечто, что отложилось у меня в памяти смутной, расплывчатой картинкой. Ибо я просто не мог предположить подобного — ну, не укладывалось у меня, попрощавшегося уже с жизнью, это в голове! Посох в руке вдруг начал ярко светиться — настолько, что в сравнение с этим свечение от амулета — птьфу и растереть! А в следующее мгновение… от него отделился яркий голубой туман, своими очертаниями напоминающий какое-то большое животное по типу быка. И этот туман, издав протяжное рычание, кинулся в сторону оторопевшего пса. Следопыта окутало этим сиянием по всему телу, он заскулил и завертелся, словно пытаясь сбросить его с себя. Но ничего особенно у него не вышло: свечение вдруг резко застыло и начало сжимать пса, как будто пыталось раздавить. Следопыт громко завыл, обессилено пытаясь сделать хоть что-то, а затем раздался звук, похожий на хруст, и вой резко оборвался, а мёртвая тушка хищника плюхнулась в воду. Свечение испарилось, словно его и не было, а я всё продолжал стоять, пытаясь понять: сошёл ли я с ума, или всё это только что произошло на самом деле?

Но визг, раздирающий душу, донёсшийся со стороны пещеры, взбодрил лучше любого энергетика: похоже, мелкий кровопийца понял, что посылать одного лишь брата, недооценив мелкого зеленокожего, было, как минимум, опрометчиво, и сейчас сюда топала, вызывая громкое эхо, скала из мяса и клыков — мстить за кровь сородича.

Я попытался не обращать внимание на шум в голове и раздирающие тело изнутри боли: наплевав на всё, стал продираться сквозь болотную жижу к ближайшему островку, богато осыпанному кустарниками. Руки тряслись, ноги подкашивались, но я шёл. Шёл, подгоняемый особенно страшным в этой тьме визгом, думая лишь о том, как же тут много воды, а также о том, что я никогда ни за что не стану чёртовым Водяным шаманом!