Александр Гром - Харальд Смелый

— Даже не сомневайся, милая, — я как мог, постарался скрыть замешательство. — Вот почтенный Даин Ястреб не даст соврать. Да он ведь и сам об этом первый объявил.

— А почему ж ты тогда не забрал нас к себе? Почему позволил убить маму? Ты ведь самый сильный, самый смелый, самый… — она вдруг безутешно разрыдалась, уткнувшись мне в плечо.

— Солнышко, ты все поймешь, когда подрастешь, — только и смог вымолвить я, не делая никакой попытки оправдаться. В данный момент любые объяснения были заведомо глупы.

— Кто? — обращаясь уже к Даину, спросил я, не пытаясь скрыть текущих слез, текущих в первый раз в жизни… — Эльфы?

— Думай сам, — уклонился от прямого ответа гном. — Ее нашли мертвой у ручья, с этой штукой в спине, — он протянул мне черную стрелу. Ту самую, о которой упоминал Хозяин… — К груди же золотой шпилькой оказался приколот тисненный на круглом куске кожи символ: сердце с коронованным черепом внутри. — Даин немного помолчал, стараясь таким образом справиться с голосом, начавшим предательски дрожать, затем, тяжело сглотнув слюну, продолжил. — Следствие, естественно, никто проводить не собирался, ведь она была изгой, существо вне закона и защиты общества. В общем, в тот же страшный день ее и похоронили, там где обнаружили, у берега ручья. А после, эльфы долго спорили о судьбе Фианэль. Хм-м-м, разное я слышал предполагалось. Да-а… Но все-таки решили так, как настаивал, костьми легший, старик Роваэрон. Отдать ребенка тебе.

— Будь добр, поблагодари от моего имени господина канцлера, — попросил я Даина, внутренне окаменев, — скажи, что он отныне всегда желанный гость в доме Харальда Смелого и любого из членов его Клана. И прими искреннюю благодарность от меня. Я твой должник.

— Да чего уж там, — даже с некоторым возмущением отмахнулся Ястреб, — подумаешь, прогулялся по дебрям. Экое дело! Разве нам, бродягам впервой? Главное, малышку пристроили. Не было б ей житья у эльфов.

Гномы заночевали в башне. В обратный же путь отправились утром. Все это время Фианэль, измученная долгим путешествием, проспала у меня в спальне. А спустя два дня, явились друзья, ушедшие на охоту без меня. Я представил им свою кровинушку, к слову сказать, буквально всех очаровавшую, а потом пригласил их на военный совет, на котором, стараясь не выказывать эмоций сообщил им о трагедии, произошедшей в Солнечной Долине.

Ответом мне послужило гробовое молчание. Нарушил его, по прошествии долгой минуты, Белый Орк, задавший наверняка, вертевшийся у остальных на языке вопрос:

— Кого ты подозреваешь?

— Ха! Нет, дружище Орк, о подозрениях речь не идет. Я совершенно точно знаю, кто совершил злодеяние. По крайней мере, по чьему приказу оно исполнялось, — нелегко было до конца выдержать ровный, бесстрастный тон, но мне удалось. — Это дело рук Хозяина… И я приговариваю его к смерти.

— Смерть! — эхом отозвался Белый Орк.

— Смерть! — одновременно воскликнули Ричард и Фрэнсис.

— Смерть! — сверкнув глазами, выдохнул Фаирнуир.

— Смерть! — сходу согласился Джеральд.

— Смерть! — подтвердил мне верный Рифли.

Через трое суток мы покидали башню. Все предварительные детали похода были обговорены. Предстояло лишь попрощаться с дочкой да стариной Рифли, с великой неохотой остающемся на хозяйстве.

Последний разговор происходил у моста через пропасть.

— Ты куда собрался, папа? — серьезно, будто взрослая, попыталась разузнать Фианэль. — Неужели на войну?

— Нет, доченька, что ты, мы идем на охоту, — постарался успокоить я ее, — завелся, понимаешь, в здешних краях нехороший зверь: людей пугает, скот крадет. Надо его отыскать, да воздать по заслугам.

— Смотри, будь тогда осторожен, — стала заботливо напутствовать меня доченька, — раз зверь плохой, то он может тебя поранить. И возвращайся, пожалуйста, поскорей назад, или я умру от волнения и грусти.

— Заюшка, родная! — присев на корточки я прижал ее к себе. — Не говори такие слова. Ведь ты остаешься не одна, а с дядюшкой Рифли. Он мой преданный друг и позаботится о маленькой Фианэль не хуже папы. Слушайся его во всем, договорились?

— Да, — она словно воробушек прильнула ко мне еще тесней, — ты только не задерживайся долго. Ладно, папочка?

— Обещаю сделать все от меня зависящее, — твердо заверил я.

Поцеловав дочурку в нежные розовые щечки, я отошел с Рифли в сторону.

— Береги мою дочь, — тихо попросил я, — и если мы по прошествии трех месяцев не вернемся, значит не вернемся, наверное, никогда. В таком случае о нашей судьбе узнать не пытайся. Пропадешь не за грош, а на тебе ведь будет лежать ответственность за будущее Фианэль. Помни об этом всегда, Рифли, и дай слово выполнить мою просьбу.