Татьяна Дмитренко - Мир и пророчество

Оба призрачных наставника вернулись в дом Фахаджа. Нужно поговорить с хозяином дома и со старой шаманкой, а также найти средство избавиться от нежданного посольства и свести на нет его притязания на торговлю с гномами. Ибо торговые караваны означают не только дорогие эльфийские ткани и украшения тончайшей работы. Торговые гости гарантируют нашествие купцов, актёров, странников, монахов, сумасшедших орочьих шаманов, каждый из которых с большой вероятностью будет облечён званием 'разведчик путей', а на языке людей и гномов может носить совсем другое наименование - шпион эльфов. Уж кому и знать об этом, как не преподавателю Высокой Школы Разведчиков, Таркилегу из рода Бронзовой Птицы.

Да и нечего этим детям проклятых отцов делать на земле гномов, пока их детка не вошла в полную силу! Государство эльфов исчезнет? Таркилег оскалился - ах, какая печаль! Ему самому понадобилось провести в плену у орочьего шамана два тысячелетия, дабы окончательно поумнеть и понять, что в мире ничего случайного нет. И он сам не случайно остался в мире живых, отказавшись уйти за Грань. Теперь же, познакомившись с оркой Исхаг... с жадностью выслушивая новости, щедро излагаемые Отцом Долины, гномом Фахаджем и королём гномов... зачитываясь летописями гномов и людей, любезно предоставленными Доррадом, призрачный эльф вполне понимал того легендарного орочьего вождя, стёршего с лица земли даже воспоминание о заносчивых и жестоких перворождённых. Кто заставлял ныне покойного Владыку идти войной на земли людей и гномов и не просто идти войной, а вырезать во славу Древа всех разумных, уцелевших после бойни? Во имя чего нынешний Владыка затеял двадцатилетнюю войну с орками, людьми и гномами? В своей великолепной самонадеянности он не допустил и тени сомнения в том, что разобьёт их всех - по отдельности, но люди объединились с гномами, затем - с орками. Так что итог известен... эльфов загнали в последний загон, как диких зверей. А Владыке всё равно смирно не сидится на деревянном троне!

Таркилег хмыкнул, могу представить, как неведомый мне эльф Высокого рода кусает собственные локти в бессильной злобе. Эта злоба погубит не только его, но и прочих эльфов, уцелевших в последней войне. Значит, посольство должно вернуться в пресловутый эльфийский загон ни с чем! И желательно дискредитировать не только посольство, но и политику Владыки, знать бы ещё в чём она заключается. Значит, на негласный совет всех заинтересованных лиц следует пригласить короля Доррада и уговорить его максимально оттягивать решение. А сами призрачные хранители и наставники поселятся в посольских покоях и станут глазами и ушами короля. Не может не проболтаться свита главы посольства, это немолодые эльфы, а стало быть, заражены всё той же ненавистью и презрением к 'животным' и на этом можно будет сыграть

Как? Подумаем. Решение существует, значит мы его отыщем, решил Таркилег. А пока пройдёмся по апартаментам, отведённым посланцам Владыки, не исключено, что на столах залежались интересные документы И не только они - шкатулки и сундуки с секретами составляют секрет только для непосвящённых господ гномов. К тому же волшебник, чей возраст насчитывает более двадцати столетий, может многое противопоставить мастерству эльфийских магов. Таркилег хмыкнул и утонул в стене, завешенной драгоценным ковром.

... Едва рассвело, а сын шаманки уже бежал по мокрым от дождя улицам столицы, торопясь первым занять северную тренировочную площадку стражников Алхаджи. Его посох, привычно лежащий на плечах, рассекал прохладный воздух, а Талгир столь же привычно удивлялся, до чего легко бегается с поднятыми выше плеч руками. Не снижая скорости, бегун перемахнул через невысокую ограду тренировочной площадки и приветствовал Мерана, старого приятеля, столь же стремительно возникшего у края ровно очерченного круга. Оба некоторое время ходили друг за другом по кругу, восстанавливая дыхание, а затем сошлись в тренировочном поединке. Сначала разогревали суставы, затем долго кружили по площадке, оттачивая нападающие и защитные связки - каждый своим оружием. Меран предпочитал орудовать лёгким мечом и кинжалом, опасное сочетание. Талгир не любил мечи, ему всегда казалось, что жало меча, пусть и длинное с точки зрения друга, недостаточно удлиняет руку бойца. Он также испытывал странное нежелание пользоваться кинжалами, предпочитая метательные ножи, а уж копейные наконечники, выкованные Фахаджем для своего посоха, считал верхом кузнечного искусства.