Ольга Лев - Книга Истины (СИ)

Несмотря на накопленную за минувшие дни усталость, а может, и из-за неё, Лонцо никак не мог заснуть. Он сидел на одеяле, слушал звон цикад в траве и пофыркивание лошадей. Вирин, тоже не спавший, сосредоточенно рылся в сумке, а закончив, подсел к другу.

- Ты говоришь, дракон сказал тебе, что остался один шаг? - тихо спросил он.

- Да. Но я не буду делать его, пока не освобожу мою принцессу.

- Она пока ещё не твоя, - каким-то странным голосом заметил бывший послушник.

Лонцо оторвался, наконец, от созерцания звёзд и посмотрел в глаза друга. В них таился нехороший блеск. Лишь краем глаза герцог успел заметить молниеносное движение руки музыканта. А потом он почувствовал, как хорошо заточенное лезвие кинжала легко вошло между его рёбер, отчетливо скрипнув по лежавшей в кармане золотой охранке принцессы. Вспышка боли догнала сознание чуть позже, чем сокрушительное понимание предательства. Тело перестало слушаться, и Лонцо медленно завалился назад.

- Прости, Лонцо, но я не могу тратить время на девчонок, пусть и красивых, - почти с улыбкой проговорил Вирин и уверенно выдернул клинок.

Дорский смотрел в звёздное небо широко раскрытыми глазами. Он чувствовал, как из раны утекает жизнь. Он слышал, как Вирин бросил лошади на спину седло и со скрипом затянул подпругу. Потом почувствовал, как музыкант отвязал от его пояса кошель, в котором лежала последняя загадка Дараана. Ловкие пальцы профессионально и быстро обыскали герцога, не сочтя, однако, интересной золотую охранку.

«А ведь ты промахнулся, - мелькнула ядовитая мысль в никак не желавшем угасать сознании. - Из-за неё промахнулся. Ты уверен, что попал в сердце. Как уже не раз…»

Вирин закончил сборы. На траве осталась лишь сумка с бумагами, но музыкант знал, что там только портреты принцессы да прочие рисунки скучавшего вечерами герцога. Взглянув ещё раз на тело, он недовольно покачал головой и, ухватившись за воротник камзола, поволок Дорского в озеро.

Над ним была уже толща воды, а Лонцо продолжал почему-то видеть звёзды. С первым едва заметным вздохом в лёгкие хлынула вода, и мысли, наконец, замедлили бег, почти совсем остановившись. Перед глазами светилась бесконечно древняя небесная синева - глаза дракона. Она сменилась обжигающей чернотой - глазами принцессы. Кольцом брата. Дым погребального костра вновь взметнулся к небу, заслоняя удаляющийся перестук копыт, растворённый в озёрной воде. Перестук, похожий на ритм сердца, до которого не дотянулся клинок предателя.

«Только то, что убивает тебя, может сделать тебя магом», - всплыла фраза откуда-то из глубин сознания. А затем Лонцо вновь увидел звёзды, чуть мутные от погребального дыма.

«Я ещё не отомстил за брата. Я не вправе предать его память. Я не вправе предать Мирхаби», - подумал Дорский, чувствуя, как мысли его и тело наполняются звёздным светом.

Внезапно охваченный острой жаждой жизни, Лонцо рванулся к поверхности и через миг жадно вдохнул свежий ночной воздух, упоительный после воды. Он не помнил, как выбрался на берег. Знал только, что лежит на берегу, не сводя взгляда с танца созвездий и думая о том, что он не вправе сейчас умереть. У него нет времени даже на то, чтобы вылечить рану. Он должен подняться немедленно…

- Господин! Господин, вы живой? - звонкий девичий голос ворвался в наполненную звёздным светом тьму.

Язык дархов не был ему знаком, но эту фразу он понял.

- Господин!

До чего же пронзительный голос. Лонцо открыл глаза. Похоже, рассвело только час назад, небо ещё не набралось яркости. Девушка, склонившаяся над герцогом, была одета совсем просто и в руках держала большой глиняный кувшин. Наверное, где-то рядом была деревня.

Вдруг разом накатили воспоминания минувшей ночи, и Лонцо резко сел на траве. Мокрая насквозь одежда стесняла движения и заставляла дрожать от холода.

- Он ведь убил меня, - прошептал Дорский, рывком распахивая мокрый камзол.

Девушка отшатнулась от него и побежала прочь, но ему было не до неё. Рубашка из белой превратилась в грязно-розовую, окрасившись разбавленной кровью. Лонцо лихорадочно дернул завязки и обнажил грудь. На том месте, куда так незабываемо чувствительно вошёл кинжал, розовел свежий шрам. Не поверив своим глазам, юноша осмотрел рубашку и камзол. Прямо под нагрудным карманом был виден аккуратный надрез.

- Значит, ты всё-таки убил меня, - тихо сказал Лонцо образцу Вирина в своих мыслях. - Только чего-то ты не предусмотрел.

Дорский резко поднялся на ноги, и в глазах его потемнело. На миг накатила слабость.