Андрей Ангелов - Тринадцатый

— Тссс! – отчаянно зашептали ему пациенты, косясь на бригаду «Скорой». – Ток попробуй вякнуть, сукин сын!

— Ик! – булькнул котик. – Ик! – на пол излилась пищевая струйка из брюха, проще говоря, котик рыгнул.

— Отлично! – врач подцепил ложечкой вязкую блевотинку и шмякнул её в пакетик. – Скоро узнаем, чем ты траванулся, дорогой кот!.. Фуу, ну и завоняло, — доктор махнул перед чувствительным носом перчаткой.

Счастье – субъективное состояние, а несчастье — объективное. Реже – наоборот.

— Кошак, ты чё, блин, жрал возбудитель!? – озвучил Леонтий Волков всеобщий вопрос, наплевав на шифровки перед врачами.

— Дэтсл, — застенчиво ответил зверь, показав чутошное расстояние между когтями. – Заодно я им помылся, побрился, занюхался и даже хотел ширнуться… не успел, заколбасило!..

— Настоящий учёный, — уважительно отозвался Миша Зайцев.

— Значит, сдохнет! – глубокомысленно изрекли громилы. – Наверняка!

— Чё? – изумился дымчатый котик.

Доктор и его медбрат очень круглыми глазами смотрели на диалог.

— Надышались здесь ядовитыми парами… — процедил доктор.

28. Рецепт возбудителя

— Как ни прискорбно признавать, но я вынужден констатировать, что наш эксперимент на грани катастрофы, — уныло сказал Миша Зайцев.

— Опыт в полной заднице, — не менее уныло дополнил Леонтий Волков.

Сводные братья находились в лабораторной спальне, грустными глазами параномируя по комнате. Помещение имело вид пристанища бомжей: постели разбросаны скомканными тряпками, валялись опорожнённые флаконы, пробки и ипун-трава, пол – в мутных пятнах, на столе – «химический» бардак, на подоконнике – криво перевёрнутый ноутбук, на гардине висят белые халаты, бадья с конской мочой – пуста. Последствия визитов онанистов и фестиваля кота.

— А эт чё? — циник нагнулся и достал из-за дивана фигуристый флакон, внешне целый. — Иван, — прочитал он на этикетке. – Надо же, последняя живая порция возбудителя.

Было то ли утро, то ли вечер. Мордовороты «слились» в Хамовники зализывать раны, девочки стопудов потеряны как любовницы и друзья, кот загремел в больничку. Сами изобретатели встряли по полной, — того и гляди, нагрянет драная полиция, и второй финт с возбуждением уже вряд ли прокатит. Главное же:

— Завтра папа с мамой приезжают, — обречённо констатировал ботаник. – Прислали смс. Просят обмазать стены квартиры уважением и любовью, и с трепетом их встретить.

Смысл быть академиком есть. Но иногда он теряется. После иногда находится, а иногда нет. Своему времени своя судьба, — можно и так.

— Что мы делали неправильно? – вопросил Волков. И сам же ответил: — Мы всё делали правильно. Е?

— Строго по рецепту возбудителя от Распутина, — подтвердил Зайцев.

У каждого человека личная история успеха, уникальная как отпечаток души. И клонировать этот успех нельзя, а натягивать на себя — вредно.

— Да-да-да, — Леонтий глубокомысленно рассмотрел флакон с этикеткой «Иван». – Кстати, а где рецепт?

— Здесь, — Миша показал фото на смартфоне. – Скрин с форума, где я его и нашёл.

— Это ж не по-русски! – вгляделся в фоточку циник.

— Оригинал на французском, я ж говорил.

— А почему по-французски? Чё за дичь, млин?!

— Понимаешь, у Распутина был доверенный камердинер Мориц, француз по происхождению, если верить источникам, — охотно рассказал ботаник. – И, скорее всего, именно Мориц и записал рецепт после смерти старца. А поскольку камердинер был французом, то…

— Плевать, — отмахнулся Волков от деталей. – Ты знаешь французский?

— Не… поиск от «Google» в помощь. А потом перепроверил в онлайн-переводчике от «Yandex», который подтвердил перевод от «Google»! Вот он сам, — Зайцев засветил другую фотку.

В XXI веке Интернету доверяют больше, чем телевизору, интуиции и соседу. И единственную конкуренцию Ему в этом смысле составляют книги, но книги молодёжь не читает. Впрочем, ботаники непогрешимы и уламывать их на признание в погрешности бесполезно.

— Ясно, — кивнул Леонтий Волков. – Тогда приступим к уборке? Как минимум полкомнаты надо выкинуть в помойку. – Он отставил флакон «Иван» и засучил рукава рубашки.

— Что не так? – насторожился Миша Зайцев. Последний шанс отличается от всех других тем, что за него особенно цепляешься.

— Да бесполезняк! – усмехнулся Волков. – Бери швабру и забей на науку.

Миша Зайцев молча смотрел на братца сквозь профессорские линзы. Во взгляде – просьба, разбавленная недовольством.