Антон Орлов - Золото Ларвезы

– Ясное дело, люди за свои жопы испугались, – пояснила у него за спиной пошлячка Щука. – Сам сказал, что ты их поимеешь, вот они от тебя и схоронились. Небось каждый слышал, чего ты тогда про поимелово рассказывал, да и газет начитались…

– Они что ли решили, что я из таких?! – его как молнией ударило, он аж взмок. – Да я всех таких поубивать готов, ты же видела, как я в Аленде с мерзопакостью боролся! И ты думаешь… Они думают…

– А чего ты с господином Эдмаром вытворял?

– Так он был сам виноват! И я не потому, что я такой, а ради справедливости!

Удар «Когтей дракона» он легко отбил, а прилетевший из-за сарая «Пчелиный горох» еще и направил обратно. И вихрем сорвался с места, активировав «Пятокрылы». За воротами его поджидали, но вся их соединенная мощь не спасла прощально тренькнувшую «Гончую Правингера» от удара «Каменного молота».

Дирвен мчался во весь дух по улицам Крибы, на бегу глотая злые слезы: все они придурки, как они смеют так думать, он же не из этих…

После Исшоды Кем чувствовал себя как будто расколотым: части души – словно куски треснувшего зуба, от каждого прикосновения больно. Он никогда не хотел быть предателем, но получается, что сначала бросил в беде Хантре и Эдмара, а потом еще и Шныря.

Ну да, он понимал, что магам все равно бы ничем не помог. И если б он остался, не смог бы уйти вместе с ними Вратами Хаоса, он же не Созидающий. Сто раз об этом думал, и все равно легче не становилось. А едва вспоминал о Шныре – как будто нож в ране поворачивали. Несмотря тот разговор во сне, чувство вины не отпускало.

Он напросился помогать в лечебницу, которая стояла во славу Тавше дивно прекрасным белым ансамблем на окраине строящегося города. Хватался за любую работу. Подружился с Отовгером, молодым лекарем из Молоны. Отовгер говорил, что с теми, кто выжил, кого-то потеряв, нередко творится такое же, как с ним. Он считал, что Кем не виноват, приводил кучу оправдательных доводов – но толку-то от доводов, если они меняют всего лишь точку зрения, а не то, что произошло?

В свободные минуты он выбирался на крышу лечебницы, его всегда тянуло поближе к небу. Там и беседки были, чтоб не на солнцепеке. Но ему больше нравилось ночью, под звездами, или на закате, или ранним утром, а днем на этой крыше можно лепешки печь.

В этот раз он поднялся туда вечером, когда крыша уже начала остывать и не жгла пятки даже сквозь подошвы. Барханы – песчаные волны в мареве уходящего солнца – окрасились во все оттенки крепкого чая под золотисто-оранжевым небом.

– Не помешаю?

Кемурт оглянулся. Волосы Хантре пламенели в низких косых лучах, и в ореоле этого сияния лицо казалось затененным.

– Нет, конечно. Тут хорошо. В Абенгарте мы часто сидели на крышах. И если б я знал, что будет дальше… Я бы его, наверно, оттуда столкнул, чтобы всего этого не случилось.

– Эдмар уже взял с меня обещание, что я его не убью, если встречу. Хочет сам расквитаться.

– А я слышал, Стражам нельзя давать обещания…

Тут же засомневался, стоило ли это говорить – считай, влез без спросу на чужую территорию.

– Давать можно, нарушать нельзя. Но я пообещал грамотно, с оговоркой насчет исключений: если просто увижу Дирвена – не трону, а если тот будет для кого-то представлять угрозу, и остановить его получится только смертельным ударом – мое обещание теряет силу. И перечислил, что считать угрозой. Вроде я когда-то изучал право… Там, где жил до Сонхи.

На востоке пустыня на глазах выцветала, небо над ней стало нежно-лавандовым, с обещанием прохлады. Со стороны города доносился обычный вечерний шум, выкрики торговцев, рев верблюда, звуки маранчи.

– Ты не виноват, – сказал рыжий после паузы.

– Я-то знаю, что виноват.

– Нам крупно повезло, что ты сумел выбраться из пещеры вместе со Шнырем. Если бы вы остались, еще надвое, где бы мы сейчас были.

Кем и сам это понимал, но толку-то.

– А Шнырь? Он так надеялся, что мы спасемся вместе…

– Он сейчас далеко отсюда. Где-то там, – Хантре показал на северо-запад, где солнце напоследок плавило барханы в сплошную слепящую зыбь.

– Мы с ним когда-нибудь встретимся? Он ведь снова стал человеческим ребенком… Или станет… Если встретимся – я смогу догадаться, что это он? Хоть какой-нибудь признак…

– Подожди, я попробую.

Рыжий прикрыл глаза и замер, как изваяние, подставив лицо золотому свету, а потом негромко произнес, как будто говорил во сне:

– Приют для брошенных животных в Аленде. Студенческое добровольческое общество помощи бездомным животным.