Lutea - Праздник дружбы в Конохе [СИ]

Впервые в жизни Тобирама чуть не сказал, что понимает и, более того, поддерживает Мадару. Слова застряли в горле, и он кашлянул, чтобы как-то это скрыть.

— И ты действительно веришь в то, что Изуна беспричинно решил кинуться на помощь Хьюгам, с которыми его клан ведет войну испокон веков? — скептично уточнил Тобирама и прикусил язык, осознав, с кем и о чём говорит. Бестолку. Ани-чан не поймет.

К чести Хаширамы, он не стал на этот раз сразу кивать, а сперва задумался. Наверное — по крайней мере, Тобирама надеялся на это, — вспомнил, что известно об Изуне, его талантах по части гендзюцу и дипломатии. Впрочем, закончилось всё предсказуемо:

— Тобирама, — серьёзно, даже почти мудро изрёк ани-чан. — Учихи нашли в себе силы согласиться на мир с нами.

Тобирама пожал плечами. Аргумент вроде бы даже имел право на жизнь… Однако не мог же Изуна правда помогать по доброте душевной! Для этого как минимум требовалась душа… Или хотя бы крупицы доброты. В наличии обеих у Учих в целом и Изуны в частности Тобирама всё ещё искренне сомневался.

После разговора с ани-чаном за ужином Тобирама так и не смог заснуть, снедаемый сомнением и тревогой, а потому провёл всю ночь в лаборатории, которую начал обустраивать лично для себя под неприметным сараем на краю кланового квартала. Прочие Сенджу это строение, к которому проявил внимание Тобирама, предпочитали в упор не замечать, а Хаширама только качал головой и просил не ставить на двери печати, через которые он не смог бы пройти в случае необходимости. «Ага, попробуй найди такие печати», — хмыкал про себя Тобирама и всё чаще думал о том, что надо подбросить ани-чану идейку сойтись с кланом Узумаки.

Впрочем, отвлечься на работу над техниками тоже не вышло. Тобирама решил не тратить время попусту, а обратился к завалам бумаг, которые все до одной были заметками и наработками по организации работы деревни. Его внимание привлёк совсем сырой ещё проект о специальном учреждении для обучения будущих шиноби. Тобирама не уделял должное внимание этой идее прежде: банально не хватало времени (и совсем чуть-чуть потому, что авторство задумки принадлежало Изуне).

Прихватив наработки, Тобирама выбрался из своего личного подземелья и старательно запечатал вход в него. Ранние пташки-соклановцы, шедшие куда-то по своим делам, сделали вид, что не заметили, откуда появился Тобирама, пробормотали в воздух приветствия и ретировались. В клане чувствовали, что Тобирама в последнее время не в духе, и прекрасно знали, чем это чревато, потому старались как можно реже попадаться ему на глаза. Оказаться припаханным к дополнительным миссиям никто не хотел. Особенно если под видом выполнения миссий в итоге их загоняли на общественно-полезные работы: Коноха-то сама себя не построит.

Утро расцветало мягким рыжим светом, приправленным духом последних тёплых деньков той осени. Тобираму, впрочем, мало интересовала красота осеннего рассвета, как и особый флёр молодой деревни, только встававшей на ноги. Сжимая в руке свитки, он целенаправленно двигался в сторону квартала Учиха, убеждая себя, что идёт туда лишь для того, чтобы обсудить планы будущей Академии шиноби. Хорошее обучение — залог безопасности детей, а безопасность детей — одна из главных причин создания Конохи. Да, безопасность — главная цель.

Учиха так же, как Сенджу, не преминули оградиться стеной, по которой бесконечной вереницей тянулись огненные веера, не позволявшие Тобираме забыть о том, что он здесь — чужак. В этом районе его сопровождали тяжёлые взгляды. Трое взрослых шиноби, стоявших на углу улицы, вполголоса что-то обсуждали, но стоило Тобираме приблизиться, замолчали и уставились на него. На ум вдруг пришли вечерние увещевания ани-чана, и Тобирама, проверяя реакцию, первым кивнул в знак приветствия. Получил три нестройных кивка в ответ. В них читалась старательно подавляемая агрессия, но Тобирама не видел смысла уделять внимание такой мелочи. Тем более, другого он и не ждал.

Мадара и Изуна, будто издеваясь, заселились в едва ли не самый дальний дом. Квартал не был велик, но даже самое незначительное расстояние на враждебной территории увеличивалось до бесконечности. Тобираме казалось, что шёл он по меньшей мере час. До пункта назначения оставалась жалкая сотня метров, когда из-за уже обжитого домика раздалось громкое, но не очень внятное «божественно!». А вторило ему более отчётливое:

— Какая же вкусноти-и-ища! У Кацуми-чан золотые руки!