Lutea - Пятна на солнце [СИ]

Место, названное в письме — простой деревянный дом в лесу в глубине нейтральной территории. Удивительно, насколько на виду — и в то же время безопасно, потому что клубившаяся на поляне чакра страшила до дрожи в коленях, отпугивала. Чакра Хаширамы буквально пропитывала окрестности: не только строение Мокутона, но и землю, и даже воздух. В такое место сунуться решился бы разве что сумасшедший; или тот, кто не боится выступить против этой оглушающей мощи.

Раз Хаширама не таился, и Мадара не стал — приблизился к дому открыто, внимательно, однако, следя за окрестностями: Тобираме не составило бы труда скрыть свою чакру за братской и затаиться, устроить засаду. Пленный брат главы клана Учиха — хорошо, но сам глава — ещё лучше, верно? Что ж, если Тобирама действительно решил так, он умрёт. Хаширама первым пересёк черту.

Он появился на пороге дома. Лицо Сенджу застыло в безмятежности.

— Мадара.

— Хаширама, — Учиха остановился и вскинул подбородок. — Где мой брат?

— Внутри, с моим, — Хаширама оглянулся через плечо, не теряя, впрочем, его из вида. Несколько секунд прошло в молчании, а затем из темноты за спиной Сенджу выступил Изуна, придерживаемый Тобирамой за плечо. Мадара быстро оценил состояние брата: связан, накачан чем-то для подавления чакры, но помимо этого цел, ни единой раны на теле, шагает сам, хотя и тяжело. Только выражение лица напряжённо-задумчивое, при этом — на удивление отстранённо от ситуации.

При виде Мадары в глазах брата за миг отразилась целая гамма чувств от болезненной опаски и стыда до почти злого укора. Мадара ограничился взглядом, который, он знал, сказал Изуне всё. О том, чтобы бросить отото, старший даже не думал.

Их переглядыванию Хаширама мимолётно улыбнулся и опустил руку на плечо Изуны — лицо брата мгновенно утратило выражение, лишь по мелкому подрагиванию ресниц Мадара понял: боится. То, как быстро Тобирама отстранился, перестал поддерживать Изуну, не могло не броситься в глаза.

— Мадара, мне жаль, что пришлось действовать так, — вновь повернувшись к нему, сказал Хаширама. — Но нам нужно было поговорить, а иначе ты не согласился бы встретиться со мной.

— Ты ведь понимаешь, что подобное предложение встречи не настраивает на дружелюбный лад? — проговорил Мадара, заставляя себя не сжимать кулаки. Свой собственный страх он всегда предпочитал трансформировать в ярость — но сейчас нельзя дать ей волю, иначе Изуна может пострадать.

Тот стоял на удивление тихо, не пытался вывернуться, огрызнуться, нарваться на удар — и это тревожило едва ли не больше, чем всё остальное. Мало что в мире способно лишить Изуну порыва действовать, биться за то, что считает правильным. Сейчас же он будто окаменел, причём не в гендзюцу и даже, кажется, не в яде дело. Изуна, его решительный, бесстрашный братишка банально не может заставить себя даже дёрнуться в присутствии Хаширамы.

Мадара нахмурился, перевёл взгляд обратно на старшего Сенджу.

— Отпусти Изуну, — голос звучит твёрдо — и нет, нельзя коситься на брата и проверять реакцию. — Тогда поговорим.

Он ожидал возражений — от Тобирамы уж точно, он никогда добровольно не выпускал из рук козырей. Но младший Сенджу молчал, вообще предпочёл слиться с тенью у стены дома. Хаширама же совершенно спокойно кивнул, провёл Изуну чуть вперёд и отпустил, легко подтолкнув в сторону Мадары. Изуна мимолётно сглотнул, прикрыл глаза — явно представил, как ему в спину вонзится Мокутон — и сделал шаг к брату, затем ещё один, будто последний, и ещё. Каждый раз ожидал удара. Мадаре стоило большого усилия не броситься к нему и не сгрести отото в объятия, погладить по голове, успокоить, а затем расспросить, что же такого сделали с ним эти двое. Сейчас он позволил себе только быстрый поддерживающий взгляд в глаза, когда Изуна оказался рядом и встал за спиной, после чего вновь повернулся к Сенджу.

— Ну?

— Ты сам знаешь, о чём речь, — ответ мягкий, уговаривающий. — Наши кланы измотаны, им нужен мир.

— Мир? — прошипел Мадара, сощурившись. — Имеешь в виду, чтобы Учихи покорились вам под давлением шантажа?

— Ты зол, я понимаю, — сказал Хаширама всё с той же раздражающей проникновенностью. — Но, повторюсь, я не видел альтернатив, как иначе устроить эту встречу.

— А должен был! — в сердцах рявкнул Мадара, и Изуна неприметно сжал ткань его балахона: «Не горячись, нии-сан!». Мадара прикрыл глаза; срываться сейчас — действительно плохая мысль.

А ведь если бы Хаширама тихо, лично позвал его — Мадара пришёл. Один, может быть, даже без оружия, если бы мог быть уверен, что Сенджу поступит так же. Потому что в глубине души он всё ещё готов довериться единственному другу, протянуть ему руку… Был готов. Тронув Изуну, Хаширама всё это перечеркнул.