Lutea - Живые и мёртвые [СИ]

Что он сделал однозначно зря, так это поделился собственными подрывными мыслями с единственным товарищем, которому доверял, — Забузой. Тот тогда только передёрнул плечами и сказал, что никогда не задумывался о подобном… Может, и в самом деле не задумывался? Но в таком случае на нём, Кисаме, ответственность за то, что Забуза потом учудил — за ту попытку гражданского переворота. Как-то глупо тогда с ним получилось — на что, в самом деле, рассчитывал Забуза, собрав вокруг себя жалкую горстку шиноби и напав практически в лоб?.. Он сам, Кисаме, в то время уже познакомился поближе, так сказать, с Мизукаге и его тайной в лице одного шаринганистого манипулятора и был приглашён в Акацуки — но всё равно следил за тем, что происходило в Кири. Просто интересно было, к чему придёт эта прогнившая насквозь деревенька.

Мей надо отдать должное, она отлично всё провернула, а вот Забуза откровенно сплоховал — не хватило ему интриганской чуйки и хитрости Теруми. Он был обречён с самого начала, но поздно это понял… Ну, хоть свалить успел из Кири до того, как его настигла карающая длань Ягуры, и то ладно. Прожил ещё несколько лет, вон, даже мальчонку какого-то успел воспитать…

В конечном ведь итоге что имеет значение? Только жизнь: сегодня, здесь и сейчас, ведь завтра — сомнительно, что наступит, а что в нём приключится, в этом призрачном «завтра» — ещё менее понятно. Определённа лишь надежда: однажды будет лучше. Учиха в маске это обещал, провозгласил целью — и Кисаме хочет верить, что её достижение возможно. Ведь за что-то же столько народа полегло…

— Кисаме?

Он лениво повёл плечом, но не повернулся. Напарник обошёл стол и встал перед ним, непонимающе-настороженно хмурящий брови.

— Что происходит?

— У меня старый боевой товарищ умер, — откликнулся Кисаме, поднимая голову и разминая пальцы. — Помянуть бы. А одному как-то… — он неопределённо махнул рукой.

Ещё несколько секунд Итачи внимательно смотрел ему в глаза, а затем молча опустился на татами напротив.

— Момочи Забуза?

— Ага, — Кисаме притянул к себе и открыл саке, разлил по рюмкам; на всякий случай понюхал, памятуя подозрения, которые вызвала еда. Пёс его знает, что за бормотуху могли ушлые местные подсунуть; но кажется, всё нормально. Он поднял отёко. — За Забузу.

Итачи отсалютовал молча, выпил, дёрнул губой и тут же отставил от себя рюмку. Не обращая внимания на это, Кисаме налил им ещё по одной — когда ещё появится повод устроить взаимодействие алкоголя и Учихи?

Ещё пара глотков, стук отёко по столу — у Кисаме выходит сильнее, у Итачи едва слышный, — плеск жидкости, вновь наполняющей рюмки.

Напарник — удивительный человек: тишина рядом с ним никогда не гнетёт, становится какой-то спокойной, комфортной. И Кисаме порой, вот сейчас, например, позволяет себе поддаться этому ощущению; если поблизости объявятся враги, Самехада их засечёт, хотя вряд ли оинины сунутся в этот унылый городок — тем более такие, с кем Кисаме не смог бы без труда справиться. Всё же в том, чтобы быть демоном, есть свои преимущества. А потому Кисаме сел свободнее, перестал прислушиваться так внимательно к передвижениям в коридоре, опрокинул в себя ещё одну рюмку — постепенно расслаблялся. Вдруг напала охота поговорить.

— Сколько мы с ним? — вопросил он пустоту. — Ну, года четыре так точно в одном отряде отработали, а может и больше, не считал никогда. И ещё до того с дюжину раз пересекались на миссиях. По меркам Кири это ничего себе отрезок времени, между прочим… — Кисаме перевёл взгляд на напарника; тот ничего не говорил и смотрел на него, не мигая. — Итачи-сан, а сможете сделать вид, будто вам не всё равно?

Итачи подумал мгновение и придал лицу заинтересованное выражение. Реалистично, чёрт.

— Спасибо, — Кисаме ухмыльнулся.

Пожалуй, вот именно из таких мелочей и состоит успешное напарничество: он не спрашивает, где Итачи пропадал и почему вернулся такой озабоченный, Итачи делает вид, что ему интересно слушать про человека, с которым Кисаме работал в те годы, когда сам Учиха был примерным генином и бодро ловил по помойкам кошек — или чем там в Конохе мелких занимают? Ты мне — я тебе, и клинки отложены в сторону, и нет ощущения, что стоит ожидать подвоха от того, кто сидит рядом. Редко подобное встретишь; особенно если ты и твой собеседник — нукенины с такими списками устранённых врагов за плечами, что на три Книги Бинго хватит.

— Итачи-сан?

— Да? — две рюмки саке оказали на Учиху влияние: он уже начал «плыть» и явно понимал это, потому что от третьей рюмки отказался весьма настойчивым качанием головой. Даже удивительно, как быстро его пронимает.