Алексей Федорочев - Младший [СИ]

Санчос сам был из бедной семьи, поэтому Машкины проблемы принял близко к сердцу.

— Когда ей взнос платить? Мать — то не отпустят к тому времени? — Машкина мать все — таки взрослый человек, должна была подготовиться.

— Мать выпишут, дай бог, через месяц, у ней что — то серьезное. И, сука, наверняка все их накопления больница съест, знаешь же порядок цен! А платить послезавтра.

— Н — да… а офицерское собрание, касса взаимопомощи там?.. она же капитанская дочка?

— Будь здесь мать — могла бы обратиться, а Машка… — Он с досадой дернулся, — Отцовские друзья вместе с ним полегли, новых офицеров она скорее всего не знает, а у них своих забот хватает. Где — то перехватить, опять же, мала еще, никто ей таких денег не даст.

— Ясно…

Что делать — непонятно. Вариант первый, самый простой — дать денег. Тогда сразу вопрос — а с чего бы? Кто мне эта Машка? Вот обратись ко мне тот же Санчос — ну, может и не все пятьсот, но дал бы. Санчос — человек полезный, в друзья не набивается, место знает. Свою пятерку сегодня честно заработал.

Посеребренная монета сверкнула в воздухе и скрылась, ловко подхваченная мальчишеской рукой.

Дать взаймы? А чем она отдавать будет? Не тем же, чем предложила! Мне — только свистни — такие девки на зов сбегутся! И обойдутся гораздо дешевле.

Попробовать помочь через отца? Ну, допустим, через какой — то его фонд можно было бы попытаться. Только где гарантия, что завтра не набежит сто таких Машек? И эти сто, получив от ворот поворот, они же искренне проклинать нас будут и новые слухи распускать. Да и Машке тогда здесь не жить: это по всей империи мой отец — великий артефактор и изобретатель, а в нашем маленьком городке он, прежде всего, растлитель малолетних, к нам даже ни одна местная женщина в прислуги до сих пор не идет. И плевать всем, что он на той студентке женился, что жили они много лет душа в душу. Пустобрехи только после гибели матери немного угомонились, когда увидели, как он переменился. В общем, гнилой это вариант.

И что тогда остается?

Вот если бы она могла заработать…

— Не знаешь, руки у нее тем концом приделаны? — спросил у терпеливо ожидающего Санчоса.

— В смысле?

— Шить — вышивать умеет?

Давно уже была одна задумка, а теперь и отца удивить хотелось, но все упиралось в умение вышивать. Аглая, она с иглами немного не то творила, а тех одноклассниц и девушек, с которыми я водился, белошвейками никак назвать нельзя было, мы их для другого звали.

— Умеет, ее поделки на последней ярмарке влёт разошлись, — уверенно ответил мальчишка. Чем был ценен Санчос, так это тем, что если брался узнавать информацию, то делал это основательно.

— Залови — ка ты мне ее после уроков, — на вопрос в глазах девятиклассника решил пояснить, — Работу ей предложу.

— Сюда же? — подросток окинул взглядом пустой класс, где мы с ним расположились.

— Ну, давай сюда, — и еще одна монета поменяла хозяина.

Судя по помятому виду Санчоса и растрепанному Машки, процесс залавливания они оба поняли как — то не так. При виде меня девчонка сжалась, но попытки вырваться из класса прекратила, скукожившись, как воробей, за партой.

— Кабан, с тебя еще пятак как минимум, это не девка, это фурия какая — то! — возмутился проныра, потирая расцарапанную щеку.

— Петр Петрович, вы все же решились? — дрожащим голоском спросила моя персональная катастрофа.

— Брысь! — Сашка Панин, он же Санчо Панса, он же Санчос, получив очередную монету (всего рубль, больше — перебьется, я не виноват в его неумении объяснять), деликатно прикрыл дверь со стороны коридора.

— Значит так, кра…савица! — привычное обращение к девушкам на Машке сбойнуло, — Твои сомнительные прелести меня не интересуют. Но ты, говорят, хороша в другом.

Машкины глаза, и так не маленькие, еще больше округлились, а об красное лицо можно было смело зажигать спички.

— В — в—в чем?

— Вышить серебряной проволокой узор сумеешь? Точно по кальке, никакой отсебятины?

— Су — сумею… — почти справилась с собой она.

— Тогда держи, — выложил перед ней пять вожделенных бумажек, — Это предоплата. Как заработала — это не тайна, любому можешь говорить. А вот какой именно узор… — добавил в голос угрозы.

— Я поняла! — Машка, это несчастье, бросилась хватать меня за руки, такое ощущение — целовать полезла, едва успел отдернуть.

— Дура!..нулась?! — я отшатнулся от нее, как от прокаженной. Определенно, она плохо на меня влияет: как ни встречу — матерюсь. — Утром, как в прошлый раз, заброшу вещи и образец. Разместишь там, где скажу! Скопируешь кому — то — урою, поняла?!