Софья Прокофьева - Астрель и Хранитель Леса [Повесть-сказка]

Волшебник Алеша сидел за столом и в глубокой задумчивости глядел на лежащее перед ним письмо.

Солнце светило прямо в окно, и, хотя волшебник Алеша плотно задернул шторы, всё равно яркие лучи проникали сквозь тонкий желтый шелк и слепили глаза. Крепкий чай в стакане казался красным, золотом горел кружочек лимона.

Чай давно успел остыть, а волшебник Алеша всё сидел, подперев щеки кулаками, и разглядывал письмо, лежавшее перед ним на столе.

Письмо было написано на небольшом клочке сероватой, совсем тонкой, почти прозрачной бумаги с неровными краями. Уголки бумаги загнулись, как у сухого кленового листа.

Загадочное письмо! Откуда оно взялось? Волшебник Алеша просто терялся в догадках. Утром его не было, это точно. Потом волшебник Алеша пошел в магазин купить себе что-нибудь на обед, а заодно коту Ваське молока. А когда он вернулся — письмо лежало на столе.

«Какой странный почерк, — подумал волшебник Алеша. — Буквы такие узкие, хрупкие, как будто озябли. И еще, похоже, тот, кто писал это письмо, очень торопился…»

А написано было вот что:

«Всем, всем добрым волшебникам!

Поскорее придите в наш город. Если нам никто не поможет, случится большое несчастье. Обойдите стороной королевский дворец и разыщите башню Ренгиста Беспамятного. Вам каждый покажет. Только не удивляйтесь, что дверь не скоро откроют. Пожалуйста, не уходите, подождите у дверей. Потому что тетушка Черепаха спускается по лестнице очень медленно. Неужели, неужели вы не придете?»

Внизу стояла подпись: Астрель. А с краю, совсем маленькими буквами, потому что места почти уже не осталось, было еще приписано: принцесса Сумерки.

Волшебник Алеша еще раз перечитал письмо. Сердце почему-то сжалось от страха за этих неизвестных ему людей, от страха и сочувствия. Да, это был призыв о помощи. Но какой-то безнадежный, полный покорной тоски. Как будто тот, кто писал, уже больше ни во что не верил, ни на что не надеялся.

Кот Васька лежал на диване и, не мигая, смотрел на волшебника Алешу поблескивающими глазами. Смотрел кот Васька на волшебника Алешу снисходительно, с видом превосходства, как часто смотрят взрослые на ребенка.

«Что за манера, право! — с раздражением подумал волшебник Алеша. — Глядит, можно сказать, свысока. Как будто умнее меня. Или знает, чего я не знаю. И я должен почему-то это терпеть. А кто он такой, собственно говоря? Еще недавно был всего-навсего нарисованный кот. Просто рисунок. И если бы я его не оживил, так бы и висел до сих пор на стене под стеклом в рамочке».

Да, друзья мои, не удивляйтесь, волшебник Алеша оживил нарисованного кота! А случилось это вот как. Волшебник Алеша очень любил детские рисунки. Одна стена в его комнате с полу до потолка была завешена всякими детскими картинками. И вот однажды Вася Вертушинкин из сорок восьмой квартиры принес ему в подарок нарисованного кота. И этот кот так понравился волшебнику Алеше, что он взял и оживил его.

И опять-таки, ничего тут нет особенного. Потому что настоящему волшебнику оживить нарисованного кота, можно сказать, пара пустяков: прочел заклинание и оживил.

— Никто без меня не приходил? — спросил волшебник Алеша кота Ваську. — Ну, пока я в магазин ходил.

— Не… — равнодушно отозвался кот Васька. — Никто. A-а, соседка забегала. Спрашивала: нет ли у нас морковки для супа. Я ей сказал: не знаю, не интересуюсь я вашими морковками.

Так. Значит, письмо никто не принес. В таком случае откуда же оно все-таки появилось у него на столе? Астрель… Принцесса Сумерки. Да, это какая-то сказка. Но волшебник Алеша не знал такой сказки, никогда не читал.

Тем временем солнце зашло. Небо стало бледно-серым, листья ясеня под окном теперь казались совсем черными, и в комнату вошла тишина.

«Всем, всем добрым волшебникам! Поскорее придите в наш город. Если нам никто не поможет…» — в который раз прочел волшебник Алеша и вдруг с изумлением увидел, что тонкая бумага письма как будто тает в вечернем воздухе, узкие буквы становятся зыбкими, еле видными, как паутинки. И все письмо постепенно исчезает. Мгновение еще можно было разглядеть загнутый уголок бумаги, но вот и он пропал из глаз. Письмо словно растворилось в серых сумерках.