Андрей Ильин - Твари [СИ]

Общее впечатление от женоподобного существа — вот-вот умрёт. Сядет рядом на лавочку и отбросит грязные копыта. Он, Алексей, автоматом превращается в свидетеля — а то и в убийцу! — со всеми вытекающими «прелестями» многочисленных вызовов в полицию. «А вот и первая жертва! — мелькнула дурацкая мысль. — Наёмным убийцей ещё не стал, а клиент уже имеется». «Жертва» с трудом добирается до лавки, обессиленное тело плюхается на бронзовую доску, будто пластиковый пакет с мусором, слышен хриплый вздох облегчения. Скромная тучка размером с футбольное поле прячет солнце, жиденькая тень укрывает площадь перед торговым центром. Заметно холодает. Алексей украдкой бросает взгляд на женщину, глаза округляются от изумления — она оживает! Серые пятна бледнеют, хрипы стихают, губы складываются в подобие кривой улыбки. С трудом, словно тяжелобольная, женщина поворачивает голову, взгляды встречаются. Слюдяной блеск глаз усиливается, зрачки расширяются, заполняя радужную оболочку, глазные яблоки вот-вот вылезут из орбит. Алексей вздрагивает всем телом, словно от внезапного укола, по спине бегут крупные, как тараканы, мурашки. Взгляд странной женщины гипнотизирует, лишает сил, мышцы наливаются холодной водой, тело теряет чувствительность. Медленно, как при погружении в глубокий колодец, исчезают звуки. Блекнут краски окружающего мира, свет гаснет, на смену приходит тьма. Чуть слышны звуки шагов прохожих, визжат тормоза автомобиля, свет белого дня уменьшается до блестящей точки, которая вот-вот окончательно исчезнет.

— Мужчина, закурить есть!? — раздаётся ошеломительный рёв прямо в ухо.

Алексей дёргается, как от удара хлыстом, одеревеневшие мышцы отзываются болью, взгляд проясняется. От звона в ушах ломит виски, терпкий запах кислой псины щекочет носовые рецепторы, невыносимо хочется чихнуть. Алексей ищет взглядом источник рёва и вони — в двух шагах стоит пьяный бомж — метр пятьдесят с кепкой, распахнутый ватник бодряще дышит немытыми подмышками, щербатая пасть просительно сипит:

— Ну, есть курево-то?

— Н-нет, не балуюсь, — с трудом отвечает Алексей. Цепляясь дрожащими пальцами за спинку лавки, встаёт и, не оборачиваясь на странную женщину, уходит. Бомж разочарованно машет закопчённой ладонью, взгляд заплывших от беспрерывного запоя глаз мельком касается лица странной женщины. Опухшее лицо каменеет, на шее страшно выступают жилы, острый запах мочи усиливается. Женщина медленно идёт к торговому центру, огибает его и входит на огороженный участок получения товара. Асфальтированная дорога ведёт вниз, в обширный подвал, где расположился склад. Бомж послушно шагает на негнущихся ногах, шарканье стоптанных ботинок отражается от бетонных стен, заглушая шорох шагов женщины.

Алексей бредёт, не разбирая дороги. Мир плывёт перед глазами, изображение двоится и колышется, словно горячий воздух над пламенем. Звуки воспринимаются искажённо, то истончаясь до комариного писка, то вдруг превращаясь в оглушительный рёв. Внезапно сбоку наплывает громадная тень, слышен надсадный визг, острый запах горелой резины перебивает дыхание. Алексей кривится, руки суматошно секут воздух, словно отгоняя назойливых насекомых. Сквозь гул и непонятные шорохи доносятся возгласы:

— Да он уколотый!

— За… бали эти наркоманы, давить их надо!

— Дык посодют суки ментовские!

— А ну, прекратите выражаться!

Жёсткие пальцы сжимают запястья, руки заворачиваются за спину, предплечья пронзает острая боль. Взор проясняется, Алексей видит убегающий под ноги асфальт, мелькает двойная осевая, приближается бледная полоса бордюра. Сбоку топают до блеска начищенные полицейские краги, от снаряжения исходит запах новой кожи. На тротуаре хватка слабеет, Алексей выпрямляет спину, оглядывается. За спиной высится глыба полицейского «Тигра». Посередине проезжей части стоит грязно-оранжевый, как переспелый апельсин, самосвал. Тянется чёрный шлейф тормозного пути, на подножки сидит водитель, ладонь прижата к левой половине груди. Ярким пятном выделяется красно-белая туша «неотложки», двери нараспашку, будто крылья взлетающего жука. Врач тычет куском ваты в нос водителя, шприц вонзается острым жалом в предплечье, смертельная бледность покидает лицо шофёра. Оказав помощь сомлевшему от переживаний водителю, врач направляется к Николаю.

— Как себя чувствуете, мужчина? — нарочито бодрым голосом спрашивает врач.

— На букву «х», — хрипло отвечает Алексей.